Анализируя текущую ситуацию внутри Афганистана, важно отметить: в стране наблюдается очередной виток резкого межэтнического противостояния.
Как было задумано американской стороной и смодерировано советником по национальной безопасности Афганистана Ханифом Атмаром, легитимизация Гульбеддина Хекматияра и его партии «Хезби Исломи» (ИПА) сломала и без того шаткий межэтнический баланс в политической элите Кабула. Появилась тенденция к росту агрессивности со стороны большой части пуштунских политиков, направленной на поднятие уровня своего доминирования на политической арене и принижение уровня других этнических групп, что может привести к перерастанию конфликта в военную плоскость.
Такой шаг со стороны части пуштунской политической элиты можно расценивать как попытку вернуть межэтнический баланс внутри афганской элиты примерно к состоянию на период начала XX века. Но в конце ХХ и начале ХХI века внутренняя демографическая ситуация в стране резко изменилась. Возросла роль непуштунских этносов, их количественная составляющая выросла в разы. При этом резко уменьшилась общая доля пуштунов в населении, при этом интеллектуальный, образовательный уровень пуштунов сильно упал. На сегодняшний момент в кабульских ВУЗах до 80% студентов по разным оценкам составляют хазарейцы, бывшие 100 лет назад дискриминируемым и малообразованным меньшинством, а современные молодые пуштуны слишком уж часто пополняют ряды безграмотных боевиков.
Попытка восстановления прежнего, оставшегося уже в истории, статус-кво и влечет за собой серьезный конфликт, недавняя серия чудовищных террористических актов в Кабуле – тому подтверждение. Не случайно реакцией на происходящее стало официальное заявление партии «Джамиати Исломи» (Исламское общество Афганистана), выражающей интересы преимущественно таджикской общины. В заявлении ставится вопрос об отставке целого ряда правительственных деятелей, в основном всех силовиков, допустивших возможность проведения масштабных терактов и расстрел демонстрантов. Есть серьезное предположение, что теракты были направлены в первую очередь на лидеров таджикской общины и призваны подавить активность наиболее сильной и способной стать ядром противостояния «пуштунскому ренессансу» партии «Джамиати Исломи». Помимо этого, уже серьезно ставится и вопрос об отставке президента Ашрафа Гани и правительства Абдуллы Абдуллы, переформатировании конституции и формировании нового правительства, которое могло бы предпринять действия по реальному выходу из кризиса и удовлетворить интересы всех этнических групп.
Партия «Джамиати Исломи» переживает не лучшие свои времена. Поддержав на последних президентских выборах Абдуллу Абдуллу и согласившись с созданием его неконституционного тандема с Ашрафом Гани в конце 2014 года, к нынешнему времени лидеры «Джамиати Исломи» оказались в полном разочаровании. После терактов в Кабуле и Герате в конце мая – начале июня Абдулле Абдулле был вообще предъявлен ультиматум, быть с партией и своим народом, или продолжать занимать кресло главы исполнительной власти в антинародном правительстве Гани. «Джамиати Исломи» переживает фракционный раскол, но общее ощущение опасности заставляет их искать необходимые консенсусы. Как и в противостоянии с «Талибаном» 1990-х годов, вряд ли кто-то кроме «Джамиати Исломи» способен к созданию общего фронта этнополитических партий, которые противостояли бы монополизации власти сложившегося в реальности триумвирата в составе Ашрафа Гани, Ханифа Атмара и Гульбеддина Хекматиара. Именно вокруг лидеров «Джамиати Исломи» сейчас происходят сложные переговорные процессы с участием лидеров хазарейских партий, недовольных засильем в органах власти и политическом процессе в целом представителей пуштунской политической элиты, представляющей пуштунов-дуррани (Абдуррасул Сайяф, Хамид Карзай, Анвар уль-Хак Ахади и другие). Ведутся и консультации с новыми узбекскими лидерами. Возвращение Хекматиара, формирование альянса пуштунов-гильзаев и их стремление путем террора и эскалации насилия установить собственное доминирование в стране становится катализатором центростремительных процессов для их оппонентов.
Резюмируя, можно сказать, что в настоящее время Афганистан проходит одну из знаковых реперных точек в своей истории, когда есть шанс изменить парадигму ситуации, по крайней мере, на какой-то краткосрочный период.
Что касается экстраполяции ситуации внутриафганской ситуации на страны Центральной Азии, то важно, что в Афганистане по-прежнему отсутствует государство как эффективный институт. Государство, способное контролировать свою территорию с точки зрения противостояния ряду угроз, основные из которых – контрабанда наркотиков и оружия и усиливающаяся дестабилизация на севере страны. Речь не идет о прямых военных кроссграничных атаках, но нестабильность на севере позволяет укрепляться силам оппозиционного характера по отношению к странам Центральной Азии, и помимо роста контрабанды, препятствует транзитным проектам экономического развития в регионе в целом. Правительство Гани-Абдуллы в основном декларирует свою озабоченность ситуацией в сфере безопасности, но в реальности индифферентно по отношению к тому, что на его территории находятся не подконтрольные ему вооруженные формирования. Власти эту ситуацию не контролируют, да и не стремятся. Говорить о том, что они в этом заинтересованы, было бы конспирологией, доказательств этого нет. Но в действительности правительство Афганистана ничего реального не делает для того, чтобы стабилизировать обстановку на границе со странами Средней Азии.
Большинство значимых политических сил внутри Афганистана понимают, что ситуация с точки зрения внутренних возможностей почти тупиковая, и находятся в состоянии поиска новой внешней поддержки. В современном мире любая внутриполитическая деятельность в любой стране так или иначе связана с внешними влияниями, в Афганистане же так сложилось уже исторически, что внутристрановая активность без внешней помощи будет обречена на провал в силу просто отсутствия ресурсов.
Такую внешнюю поддержку многие афганские политические акторы видят прежде всего в России, поскольку другие внешние интересанты давно «разобраны», Иран, США и Пакистан уже оказывают определенный патронаж тем или иным политическим силам. Отношение к Пакистану традиционно вообще преимущественно негативное, в последнее время можно наблюдать и стремительный рост антиамериканизма. Что касается Китая, то в афганских политических кругах понимают, что Пекин в подобные игры не играет, свои немалые экономические интересы он не реализует, скажем, через оказание военной и даже политической помощи каким-то внутренним силам. У Китая иная стратегия и тактика, и рассчитывать на его помощь афганским этнополитическим силам не приходится. Остается Россия, особенно, учитывая ее заинтересованность в стабилизации на севере Афганистана. Поэтому мы и наблюдаем попытки снова апеллировать к России. В частности, такая версия условно рассматривается в тех кругах, которые являются преемниками бывшего Северного Альянса. Со ссылкой на прежний опыт помощи со стороны России, опыт 1990-х годов, там нередко звучит призыв о поддержке Россией воссоздания на севере Афганистана некой буферной зоны из группировок, которые будут ориентированы на Россию и на страны Центральной Азии, которые смогут обеспечивать сохранение безопасной от внутренних угроз приграничной полосы.
С другой стороны, это и попытка определенных кругов с американской стороны сделать ремейк старого проекта, связываемого с именем недавно скончавшегося Збигнева Бжезинского, попытка втянуть Россию в еще одну, в дополнение к сирийской, войну за ее пределами. Участие в любом военном конфликте это всегда удобный для оппонентов рычаг давления на экономику, на социальную и политическую ситуацию, в данном случае – в самой России. Это было бы во многом негативное влияние на авторитет России в исламском мире, это связывало бы Россию в ряде ее внешнеполитических действий и так далее. Другими словами, явно прослеживается попытка сделать из Афганистана некую кальку сирийского конфликта. Отсюда происходят многие информационные вбросы последнего времени: то в горах Афганистана готовится некая группировка для покушения на президента России, то просто для адресного нападения на Россию, и т.д.
Не достаточно осторожные, точнее – не разъясненные в необходимой мере, заявления со стороны России о необходимости вести переговоры с «Талибаном», о необходимости включать его в политический процесс, получили в целом в Афганистане нехороший резонанс, особенно в непуштунском сегменте. Поскольку для таджиков, хазарейцев и других этнополитических групп талибы – это прежде всего пуштуны. В непуштунских кругах принимают за реальность те вещи, которые реальностью не являются: поставки оружия талибам, отправку российских врачей на помощь талибам. Этого нет, но это раскручивается в информационном пространстве, тема развивается и все в целом выглядит как не совсем приемлемая для непуштунского населения Афганистана позиция России. Любые политические инициативы, связанные с переговорами с «Талибаном», вызывают негативное отношение в непуштунской среде, среди таджиков, хазарейцев, узбеков. Сейчас в этой среде сформировалось очень настороженное, хотя и не враждебное, отношение к России, а параллельно идут апелляции о помощи.
Предмет для размышлений в этих апелляциях есть, поскольку в деятельности сложившегося альянса кабульского правительства с Хекматиаром явно прослеживается тенденция к тому, чтобы сместить основную военную активность в стране на север, к границам стран Центральной Азии. В человеческой истории вообще очень мало нового, история имеет свойство повторяться в обновленных форматах. И исключать того, что может возникнуть потребность в создании очередной буферной зоны на севере Афганистана, нельзя.
Александр Князев
09.06.2017
Источник: gumilev-center.af
