По официальным данным, за последние годы 2500 граждан из стран Центральной Азии пополнили ряды боевиков радикальной группы «Исламское государство»[1].Основными источниками кадров для пополнения отрядов боевиков считаются сегодня трудовые мигранты из Центральной Азии в России, а базой для вербовки в среде трудовых мигрантов из Центральной Азии называют молодежь, криминалитет, заключенных тюрем, представителей этнических меньшинств.
Эксперты по Центрально Азиатскому региону признают, что происходит такое явление как исламизация.[2] СМИ распространяет информация о том,что исламские группировки практически контролируют базары, получая процент от продаж, особенно в Казахстане и Киргизстане и что они постепенно вытесняют традиционный криминалитет,негласно контролируют некоторые тюрьмы.[3]
На фоне всех этих событий было проведено исследование, в котором мне удалось участвовать и которое было нацелено на понимание потенциальных причин радикализации в среде трудовых мигрантов из Ценральной Азии в России.[4]
В результате этого был введен такой термин термин как «ограниченная радикализация».[5]Этот термин был применен к обозначению того,что основная масса мигрантов из Ценральной Азии, пребывающие в России оказались все же более устойчивой к вовлечению в ряды экстремистких организаций.
Целями и задачами проекта было изучение особенностей пребывания трудовых мигрантов из стран Центральной Азии в России и выявление условий, при которых из этой среды выделяется меньшинство, проявившее приверженность к идеологии насильственного экстремизма и радикализма.
Социологическим инструментом исследования были индивидуальные и групповые опросы с дальнейшими кабинетными воспроизведениями и исследованиями. Опросы были проведены в 14 городах и пригородах Российской Федерации. Нами было опрошено 250 респондентов из Узбекистана,Таджикистана и Киргизстана.
Описание исследования
Идеология насильственного экстремизма проявила высокую адаптивность.Озвучиваемые в различных источниках цифры с количеством завербованных (около 500 персон из Узбекистана) неодинаковы, однако даже указываемый минимум вовлеченных на фоне цифры 3200 000 мигрантов из Узбекистана, что не вполне подтверждается официальными данными, позволяет говорить о возникшей проблеме.
Принципы подбора респондентов, опросов и исследований
Нами была выбрана разнообразная социальная стратификация интервьюируемых.Это трудовые мигранты в возрасте от 20-60 лет и старше (простые рабочие, главы диаспор, имамы, юристы, специалисты по миграции на местах)[6].Учитывалось и то обстоятельство, что местные эксперты или условная «элита» трудовых мигрантов хорошо осведомлена с ситуацией на местах и более открыта для информации. Еще ближе к работающим мигрантам имамы и главы диаспор, что тоже делает интервью с ними особо ценными. Специалисты каждой страны проводили свои опросы и исследования автономно, что дало возможность получения максимально беспристрастных и независимых результатов.
Большая чась мигранов из Узбекистана имела высшее образование-60%, среднее и средне специальное образование-40%.[7]
Ограничения, основная стратегия интервью и исследований
Проект изначально не мог быть нацелен на интервью непосредственно с «объектами» радикализации,(например, с теми, кто побывал в составе отрядов ИГИЛ). Доступ к таким персонам заведомо ограничен или невозможен, в силу понятных причин. Однако изучение той среды, где проводится вербовка,и где в наличии есть комплекс условий ведущих к радикализации, оказался не менее важным, в смысле реконструкции базовых причин вербовки трудовых мигрантов, знания и опыт которых(или опыт их близких) является самым ценным источником.
Исследователям было необходимо преодолеть опасения и естественную пристрастность интервьюируемых,поэтому вопросник имел свободную и гибкую структуру, учитывался также социальный и образовательные статусы опрашиваемых.
Основные мотивации вовлечения.
Структурные или так называемы системные мотивации.
Масштабность проведенных опросов и исследований,не позволяет нам говорить о том, что нам удалось воссоздать полную картину причин вовлечения незначительной части трудовых мигрантов в сети религиозно мотивированных радикалов или в криминальные структуры. [8]
Объем информации также не позволяет претендовать на полное воссоздание профиля , вовлеченных в структуры радикалов. Перечисленные ниже факторы рассматриваются больше ,как дополнительные, но не решающие стимулы возможного возникновения симпатий к религиозно-экстремистской идеологии в среде трудовых мигрантов.
Как показывают наши опросы, в некомфортной юридической, экономической или социальной ситуации оказываются множество из них, но на отчаянный шаг или преодоление условной «черты» решаются немногие.
Наиболее уязвимой оказывается молодежь (большая часть которой имеет крайне слабое образование), особенно те ,кто оказывается в России вне налаженных здесь социальных и родственных сетей. Это «нелегалы», на решения которых влияют преимущественно индивидуальные стимулы.
Однако именно структурные мотивации становятся первой причиной для создания благоприятных условий, подводящих их к упомянутой «условной черте».
Юридическая уязвимость
Юридические аспекты связаны с препятствиями и сложностями (нередко искусственно создаваемыми) в оформлении разрешительных документов на работу и пропиской, что приводит к трудностям с легализацией, открывает путь для коррупции.Как правило именно эти факторы приводят к тому, что значительная часть трудовых мигрантов (до 20-25%) оказывается в числе нелегальных мигрантов, которые, как показывают опросы, наиболее уязвимы для вербовки в экстремистские сети.
Систематические задержки заработной платы трудовых мигрантов правоохранительными органами Российской Федерации тоже стимулируют их серьезное отчуждение и психологическую подавленность (информация бригадиров в Москве, Самаре, Санкт Петербурге).
С другой стороны, подавляющее большинство мигрантов знают плохо или вовсе не знают законов России, в силу отсутствия налаженной системы информирования.Сегодня, при новом руководстве страны, эта ситуация постепенно меняется и, вероятно, такое явление как трудовая миграция будет официально признана.
Экономическая уязвимость
Трудовая миграция связана с юридическими аспектами и проявляется в разных формах коррупции, нечестности отдельных работодателей (невыполнение контрактов, невыплата или задержка зарплат, неправомерное удержания с них, нечестность кредиторов и посредников для оформления легализации из числа бывших граждан Республики Узбекистан и т.п.). В этом отношении особенно уязвимы «нелегалы», часть которых оказываются на грани полного обнищания, что также потенциально становится причиной их социального отчуждения ,психологического дискомфора и недовольства. Следствием такого положения становится их уязвимость к вербовке тогда, когда члены ячеек экстремистов готовы поддержать их материально.
Социальная уязвимость
Социальная уязвимость трудовых мигрантов выражается преимущественно в ксенофобии и дискриминации по отношению к ним, социальной и этнической стигматизацией,отчуждением, которое часто создается искусственно. Подавляющее большинство опрошенных крайне недовольны негативными стереотипами, навязываемыми местными СМИ в отношении трудовых мигрантов, присутствие и поведение которых в Российской Федерации преподносится как источник роста криминальных акций, социальной нестабильности, беспорядка.
Индивидуальные уязвимости и побуждения
Судя по выявленным через респондентов случаям попыток вовлечения трудовых мигрантов в экстремистские сети, личные,индивидуальные и социальные формы уязвимости становятся самыми главными факторами, привлекающими внимание вербовщиков.Это связано с плохим светским образованием трудовых мигрантов, их неготовностью к социальным адаптациям в непривычной среде, неопытностью (выражающейся в социальной или религиозной наивности), индивидуальными психологическими особенностями (неустойчивость к проблемам, легкая подверженность внешнему влиянию, в том числе, влиянию Интернет сайтов с героизацией и пропагандой джихада, склонность к личному авантюризму, эмоциональной неустойчивостью и т.п.) и материальными мотивациями («легкий заработок», единовременная денежная помощь вербовщиков).
Судя по опросам (Самара, Астрахань, Екатеринбург), такие персоны становятся объектами внимания вербовщиков, явно учитывающих проблемы своих будущих жертв, старающихся использовать методы морального, религиозного и психологического воздействия. [9]
В этом случае вербовщики предлагают не только единовременную материальную помощь, но собирают специальные бригады для молодых, но отчужденных молодых людей из среды трудовых мигрантов, создавая иллюзию привычных социальных сетей. Такие бригады имеют подряд на работы, но во главе их стоят бригадиры из сети опытных вербовщиков, которые используют свободное время для осторожных и ненавязчивых форм религиозной пропаганды и, по мере «готовности», постепенно внушают им идеи о необходимости «защищать ислам и мусульман», пытаясь склонить к отъезду в ряды радикальных групп, либо подключиться к сетям экстремистов в Российской Федерации (интервью в Самаре, Екатеринбурге, Астрахани).
Часть респондентов (Новосибирск, Самара, Астрахань, Краснодар) указали на импульсивные решения некоторых завербованных и связывают это с авантюрным складом их характера.
Способствующие (стимулирующие) факторы
Под способствующими факторами мы имеем в виду косвенные условия, ресурсы, идеологии и их носителей, способствующих вовлечению трудовых мигрантов в сети групп насильственного экстремизма. Это, например, интернет-манипуляции, ставшие эффективным инструментом радикальных сообществ, которые активно рассылают разного рода пропагандистские фильмы с религиозными сюжетами. Часть таких роликов скачана и просмотрена нами для анализа. Это чаще всего демонстрация безобидных сюжетов (история Пророка, его сподвижников), в которых незаметно, но настойчиво включаются современные сюжеты будней из жизни экстремистов.Подобные вставки в исторические фильмы из жизни Пророков, по замыслу режиссеров, должны показать связь времен и придать сакральные санкции насильственным акциям радикалов, стимулировать настроения «исламской солидарности», стараясь заменить традиционную региональную или сетевую идентичность на более глобальную исламскую идентичность, подготавливая почву для «воссоздания халифата», который способен противостоять «подавлению мусульман» и т.п.
Для рассылки фильмов такого свойства используются уже существующие ресурсы, вроде «ВатцАпп», «Телеграмм». Отмечен случай (в Екатеринбурге и в Иркутске), когда такой способ пропаганды приводил к само-вербовке.
Среди стимулирующих факторов попыток вовлечения трудовой миграции в идеологию насильственного экстремизма некоторые респонденты называли радикальных религиозных лидеров, действующих в мечетях или через те же интернет-сети, доступные в смартфонах (Самара, Астрахань).
Религия нередко является темой общения в таких бригадах и старшее поколение внушает понимание религии в рамках традиций, то есть в виде достаточной религиозности, или же религиозного минимализма, который характерен для большинства населения Узбекистана. Однако религиозная мотивация в вербовках не становится основной. Она используется как инструмент перекодировки сознания.
Большинство опрошенных, особенно глав диаспор и бригадиров (Самара, Екатеринбург, Астрахань, Санкт Петербург) опасаются влияния радикальных религиозных идей в официальных мечетях России, иногда напрямую от имамов. Старшее поколение трудовых мигрантов беспокоят призывы имамов отказаться от более либеральных требований к исполнению ритуальных предписаний, которые привычны для местных форм ханафитского мазхаба.
Факторы устойчивости
Причины устойчивости, как и рисков, не могут быть объяснены одним фактором, как это частично показано выше. В этом смысле устойчивость к влиянию радикальных идей может быть сформулирована на основе тех же факторов, которые рассмотрены выше:
Социальные факторы.
Здесь имеются в виду соблюдение характерных для узбекского общества семейных, родственных и дружеских обязательств, порождающие ответственность перед членами семьи, родственниками, а также прочность связей с социальными сетями (бригады, старшие коллеги по работе), в основе которых лежат понятные и привычные традиции взаимной помощи, поддержки. Используя традиционные для узбекского общества инструменты иерархического морального соподчинения, большинство бригад и отдельных групп трудовых мигрантов в России (организованных преимущественно на основе землячества, родственников, одноклассников) создают социальные микроорганизмы, основанные на взаимных обязательствах и наблюдении, чтобы противостоять разного рода рискам, в том числе и для предупреждения возможной вербовке. Иногда под воздействием СМИ в РФ, требований властей, в бригадах появляется комплекс собственной неполноценности и ощущение общественной стигмы.Но, в целом, когнитивный (познавательный) опыт адаптации у мигрантов растет, и он передается товарищам, особенно в случаях наличия налаженных микро-сетей (в виде бригад, групп и пр.).
Индивидуальные особенности
Индивидуальные особенности основной части трудовых мигрантов также могут рассматриваться в числе факторов устойчивости. Имеется в виду личный опыт социальных адаптаций, стаж пребывания в РФ, уровень и качество светского образования, традиционное и толерантное восприятие религиозных парадигм, знание языка как основного фактора адаптации. Поражает крайне поверхностное и слабое знание опрошенных в сути насильственного экстремизма и терроризма.
Экономические и юридические факторы.
Опросы показали, что в случаях, если налажена справедливая система легализации (например, Астрахань), взаимоотношения с правоохранительными органами и мигрантскими службами, напряженность в среде мигрантов крайне низкая и резко снижает риски. С другой стороны, понимание закона и ответственности перед ним, умение бригадиров, глав диаспор наладить отношения в местных правоохранительных органах имеет важное значение для преодоления искомых проблем. Важный фактор сдерживания – наличие работы, соблюдение элементарных правил найма с регулярной выплатой зарплаты и т.п.
Выявленные случаи с попытками вовлечения трудовых мигрантов в группы насильственного экстремизма (Москва, Самара, Астрахань), а также наблюдения глав узбекских диаспор и организаций юридической поддержки, свидетельствуют об их серьезной устойчивости к вербовке.
Группы риска
В целом выделяются следующие группы риска:
1). Молодежь, оторванная от социальных сетей, а потому находящаяся вне иерархий подчинения и «бригадного контроля»;
2). Незаконные мигранты (т.н. «нелегалы»), попавшие в безвыходное положение и также открытые дискриминациям;
3). Женщины, особенно одинокие или проданные в сексуальное рабство;
4). Персоны или маленькие группы религиозно воспитанных людей, кто был вовлечен в сети религиозных экстремистов у себя на родине.
Выводы и рекомендации
Масштаб распространения идеологии насильственного экстремизма в среде трудовых мигрантов из Узбекистана в России относительно невелик и это обстоятельство дает основание говорить о феномене ограниченной радикализации и весьма незначительной приверженности к идеологии насильственного экстремизма.
Однако случаи вербовки и иные риски сохраняются, что должно стимулировать создать условия для их предотвращения. Самым эффективным и естественно сложившимся фактором сдерживания от вовлечения трудовых мигрантов из Республики Узбекистан в экстремистские сети стали социальные ячейки (вроде бригад), построенные на принципах привычных социальных сетей на родине. Узбекистану, по примеру соседей, крайне желательно признать официально явление трудовой миграции с последующими просветительскими и иными формами публичного освещения через СМИ.
Список литературы:
1.Институт востоковедения Российской Академии Наук,Королевский институт оборонных исследований(Великобритания),Международная неправительственная SearchforCommonGround:»Причины и мотивы радикализации трудовых мигрантов из стран Центральной Азии на территории России
2.The Royal United Services Institute (RUSI.ORG):Understanding the factors contributing to Radicalisation Among Central Asia Labour Migrants in Russia
3.Российский Центр Изучения Перспектив Интеграции «Радикализация в среде трудовых мигрантов»
4.Центр изучения региональных угроз Республики Узбекистан(CRSS.UZ)
[1] Российский Ценр Изучения Перспектив Инеграциии «Радикализация в среде трудовых мигрантов»
[2] Центр изучения региональных угроз Республики Узбекистан(CRSS.UZ)
[3] Российский Ценр Изучения Перспектив Инеграциии «Радикализация в среде трудовых мигрантов»
[4] Институт востоковедения Российской Академии Наук,Королевский институ оборонных исследований(Великобритания),Международная неправительсвенная SearchforCommonGround:»Причины и мотивы радикализации рудовых мигрантов из стран Центральной Азии на терриории России
[5] Институт востоковедения Российской Академии Наук,Королевский институт оборонных исследований(Великобритания),Международная неправительственная SearchforCommonGround:»Причины и мотивы радикализации трудовых мигрантов из стран Центральной Азии на территории России
[6] Институт востоковедения Российской Академии Наук,Королевский институ оборонных исследований(Великобритания),Международная неправительсвенная SearchforCommonGround:»Причины и мотивы радикализации рудовых мигрантов из стран Центральной Азии на терриории России
[7] Институт востоковедения Российской Академии Наук,Королевский институ оборонных исследований(Великобритания),Международная неправительсвенная SearchforCommonGround:»Причины и мотивы радикализации рудовых мигрантов из стран Центральной Азии на терриории России
[8] Институт востоковедения Российской Академии Наук,Королевский институ оборонных исследований(Великобритания),Международная неправительсвенная SearchforCommonGround:»Причины и мотивы радикализации рудовых мигрантов из стран Центральной Азии на терриории России
[9] The Royal United Services Institute (RUSI.ORG):Uderstanding the factors contributing to Radicalisatio Among Central Asia Labour Migrants in Russia
(По результатам исследования)
С.Н. Арифханова-Консультант Центра Предупреждения Региональных угроз(CRSS.UZ),базовый докторант(PhD)кафедра психологии Национального Университета Республики Узбекистан
