Об авторе: НЕССАР Омар, старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН. Материал является частью статьи, подготовленной для журнала «Россия и мир: научный диалог».
Многолетнее наблюдение и комплексный анализ проблем развития Афганистана позволяют выделить ряд факторов, оказывающих существенное влияние на общественно-политическое положение и дестабилизации страны. Первые два фактора, связанные с терроризмом и наркотиками, являются факторами глобального порядка и составляют угрозу глобальной стабильности. Другие факторы можно отнести к группе факторов риска региональной и страновой безопасности. Но при стечении ряда условий и в совокупности с двумя первыми факторами они могут перерасти в факторы глобального порядка.
Первый фактор — фактор терроризма. Афганская нестабильность может рассматриваться в качестве источника рисков и угроз для большинства стран региона, включая страны Центральной Азии, Россию и КНР. В случае усиления экстремистов и ослабления государственных институтов Афганистан имеет все шансы превратиться в потенциальный плацдарм для создания баз террористических организаций.
Согласно составленному Институтом экономики и мира глобальному Индексу терроризма, Афганистан в период с 2011 по 2022 входил по этому показателю в первую пятерку стран. При этом с 2019 по 2022 страна занимала первую строку индекса.
Рисунок 1. Глобальный индекс терроризма (2011-2022гг).
Составлено на основе материалов Institute for Economics & Peace
За шесть месяцев правления талибов (движение «Талибан», запрещенная в РФ организация) (с 15 августа 2021г. по 15 февраля 2022 г.) миссией ООН по Афганистану было зарегистрировано всего 1153 (397 убитых, 756 раненных) потери среди гражданского населения. В целом эти статистические данные и анализ официальных сообщений СМИ показывают снижение боевых действий, что логично, учитывая тот факт, что в предыдущие годы значительная доля атак, причинивших урон гражданскому населению, совершалась самими талибами. Тем не менее, цифры потерь гражданского населения высоки и не могут служить аргументом в пользу роста оптимизма относительно стабильности в стране. Особое беспокойство в ряде стран региона вызывает активность ИГИЛ-Х (запрещенная в РФ организация): по данным ООН, значительная часть жертв среди гражданского населения в период правления талибов приходится на атаки этой группировки.
Второй фактор – фактор производства и трафика наркотиков. Проблема нелегального производства и контрабанды наркотиков, остается серьезной угрозой для региона. Наркотики составляли и продолжают составлять одну из статей доходов Афганистана. По данным Управления ООН по наркотикам и преступности, доход страны от наркотиков в 2021 году составил 1.8 – 2.7 млрд. долл. Стоит отметить, что значительно больше дохода в цепочке доставки остается за пределами Афганистана.
Рисунок 3. Объемы производства наркотиков в тоннах (2010–2020 гг.)
Составлено на основе материалов UNODC.
Один из способов борьбы с наркотрафиками и наркопроизводством может стать развитие экономически замещающих отраслей хозяйства, доходность которых будет примерно равна доходности наркопроизводства. Однако пока таких реальных проектов в стадии реализации нет.
Третий фактор – экономический фактор. Последовавшее за приходом к власти движения «Талибан» ухудшение социально-экономической ситуации, ставшее в том числе следствием веденных западными странами санкций, стало серьезной проблемой для талибов. США заморозили активы Центробанка Афганистана и запретили поставки долларов в страну, что привело к парализации банковской и финансовой системы, нехватке наличных денег. Паралич банковской системы вкупе с удешевлением национальной валюты привели к ограничению импорта и повышению цен на продукты первой необходимости и топлива. Другой проблемой стала утечка кадров в виде беженцев, в результате чего, растет безработица.
На этом фоне особое стабилизирующее значение приобретает реализация ряда амбициозных транспортных и энергетических проектов, среди которых, прежде всего, следует отметить ТАПИ, CASA-1000, Трансафганский транспортный коридор. Кроме того, речь идет об освоении полезных ископаемых, таких, например, как Айнакского меднорудного месторождения и др.
Реализация даже части этих масштабных проектов приведет не только к созданию новых и крайне необходимых рабочих мест внутри страны, уменьшит зависимость страны от внешней экономической помощи. Очевидно, что большие инфраструктурные проекты способны консолидировать вокруг Афганистана страны региона Центральной и Южной Азии, Среднего Востока. Это, в свою очередь, существенно повысит международное и региональное значение Кабула, превратив его из беспокойного соседа в привлекательного партнера. Однако все предыдущие годы одной из главных преград на пути реализации указанных проектов было продолжение вооруженного конфликта или нестабильность.
Четвертый фактор – фактор внешнего контроля. В 2021 году афганская нестабильность перешла в новый этап своего развития. В августе 2021 года, после 20-летнего военно-политического присутствия в Афганистане, возглавляемая США коалиция вывела свои войска из страны. Этому предшествовало подписанное в феврале 2020 года мирное соглашение между Вашингтоном и талибами. Оно стало основанием для оптимистических прогнозов относительно развития ситуации в стране. В частности, мирная сделка предполагала формирование коалиционного правительства между афганскими легальными политическими движениями и талибами. Однако в силу целого ряда причин ситуация стала развиваться иначе, и талибы 15 августа 2021 года пришли к власти.
За 20 лет, предшествовавших падению Кабула, США были одной из главных сторон вооруженного конфликта. Оценка итогов, цели и задачи проводимой западной коалицией афганской операции, требуют отдельного более глубокого исследования.
Выход США и их союзников в 2021 году из прямого участия в вооруженном конфликте на территории Афганистана стал основанием для оптимистических прогнозов относительно развития ситуации в стране. Однако позицию внешних сил относительно прихода к власти движения «Талибан» можно охарактеризовать неоднозначной. С одной стороны, страны региона поспешили установить рабочий контакт с новыми властями в Кабуле, с другой — приход к власти радикальной группировки не мог не вызывать беспокойство. В частности, лидеры стран-участников ОДКБ после прихода к власти талибов выразили «глубокую озабоченность событиями в Афганистане и потенциальными угрозами», исходящими с территории этой страны.
Рисунок 3. Потери гражданского населения в период с января 2009г. по июню 2021г.
Составлено по материалам United Nations assistance mission in Afghanistan.
Пятый фактор – фактор межэтнических и межплеменных отношений. Прямое участие США и их союзников в вооруженном конфликте можно рассматривать как один из главных внешних факторов, оказывающих влияние на ситуацию. Однако на стабильность продолжают влияют и внутренние факторы. Один из главных внутренних факторов — межэтнические противоречия. За последние три десятка лет значение межэтнического соперничества в афганской политической жизни только усиливалось, что актуализировало этноплеменной характер политической системы. Как было показано в одном из наших исследований, этноплеменные сети являются константами в политической жизни Афганистана и их игнорирование ведет к тяжелым общественно-политическим последствиям. Одним из путей урегулирования этого конфликта могло бы стать инклюзивное правительство, в состав которого вошли бы представители политических движений, представляющих разные этносы и племена. Однако вошедшие в кабинет талибов непуштуны (таджики, узбеки) являются членами движения «Талибан» и в большей степени выражают интересы талибов, чем интересы своих этнических и племенных групп. Иными словами, инклюзивное правительство талибов – усеченный вариант этноплеменного представительства, по сути своей не выполняющее роли согласования позиций и выражения интересов этноплеменных групп Афганистана. Как следствие, это провоцирует гражданскую войну.
За время правления талибов усилилось противостояние афганского гражданского общества. Здесь особо выделяется активность женских движений. Талибы (ожидаемо для многих экспертов и специалистов по Афганистану) ввели новые запреты и ограничения для женщин, поставившие под вопрос достижения в области прав женщин за последние 20 лет. Многие афганские девочки оказались лишены доступа к образованию, десятки тысяч женщин остались без работы. Решение новых властей закрыть двери школ перед девочками старших классов вызвало серьезное осуждение международного сообщества.
Нельзя игнорировать и антиталибские вооруженные формирования, некоторая активизация деятельности которых наблюдается в марте-июне. В марте министр иностранных дел РФ Сергей Лавров обратил внимание на одно из них — «Фронт национального сопротивления», под руководством Ахмад Масуда.
Шестой фактор – фактор отсутствия консенсуса в правящей элите талибов. После прихода к власти талибов обострились внутренние межплеменные и межфракционные противоречия (в частности, речь идет о противоречиях между так нахываемым радикальным крылом (клан Хаккани) и умеренным (выходцы из Кандагара)). Анализ деятельности талибов за семь месяцев их нахождения у власти позволяет предположить наличие конфронтации по двум линям: 1) усиление уже ставшего традиционным межплеменного соперничества между пуштунскими племенами дуррани и гильзай; 2) различие во взглядах и подходах между исполнительным органом в Кабуле и духовным лидером движения, предположительно находящимся в Кандагаре. Нельзя исключать и влияния внешних факторов, в частности попытки отдельных внешних акторов сохранить внешний контроль над определенными центрами принятия решений. Весьма вероятно, что усиление противоречий спровоцировано попытками централизации и иерархизации террористической сети, превращающейся в политическую сеть талибов.
***
Рассмотренные факторы дестабилизации являются и причиной, и частично следствием непризнанности правительства талибов международными институтами и зарубежными странами. Непризнание правительства талибов международным сообществом создает серьезные препятствия для нормальной работы национальной финансово-банковской системы, реализации трансафганских проектов. Признание затруднено по ряду причин. Во-первых, в ряде стран движение «Талибан» признано радикальным и террористическим (в том числе и в России). Во-вторых, ряд действий и решений талибов противоречит принципам ООН, нормам права и морали. Например, решение о запрете на школьное образование для девочек, осуждаемое, в том числе в мусульманских странах. В-третьих, уровень доверия правительству талибов со стороны зарубежных стран и международных институтов крайне низок. Правительство талибов на практике оказалось, не последовательным в реализации ряда условий признания. В числе таких условий было соблюдение прав и свобод всех групп граждан и формирование инклюзивного правительства. Полностью не выполнены ни первое, ни второе условие.
До сих пор движение «Талибан» не смогло убедить международное сообщество в том, что оно разорвало отношения с террористическими организациями. В прессу периодически поступают сообщения о связях талибов с той или иной группировкой. Тем не менее риски и угрозы, исходящие со стороны Афганистана, гуманитарная катастрофа на фоне обнищания и нарушения прав граждан, заставляет зарубежные страны и международные институты участвовать в улучшении ситуации в Афганистане. Сложился парадоксальный феномен, когда с нелегитимным, непризнанным правительством Талибана (запрещённой и признанной террористической в ряде стран) ведут переговоры об экономических, инфраструктурных проектах, заключают соглашения об инвестициях, налаживают внешнеполитические отношения, принимая новых дипломатов. Возможно на примере Афганистана в перспективе мы увидим новый механизм международной легитимации правительств, силовым путем пришедших к власти и изначально являвшимися неприемлемыми международными изгоями. Этот механизм можно охарактеризовать как вынужденный, реализуемый с целью избежания гуманитарной катастрофы и обеспечения военно-политической, экономической, региональной и международной безопасности.
Приход к власти талибов в августе 2021 года можно расценивать как срыв инициированных внешними акторами планов мирного урегулирования афганского конфликта, предусматривавших формирование коалиционного правительства и мирную передачу власти. Внешние инициативы не привели к ожидаемым и предусмотренным договоренностями результатам.
Срыв внешних мирных планов привел к сокращению внешней финансовой помощи Афганистану, зависимость экономики которого от внешней помощи не уменьшается на протяжении последних десятилетий. Учет этого факта и трудности, возникшие в финансово-банковской системе из-за непризнания нового политического режима не добавляют оптимизма относительно социально-экономического и гуманитарного положения в стране в ближайшем будущем.
Влияние внешних факторов на афганскую нестабильность все еще велико. Тем не менее, выход США и их союзников в 2021 году из прямого участия в вооруженном конфликте на территории Афганистана можно расценивать как снятие одного из главных внешних факторов. На наш взгляд, в среднесрочной и долгосрочной перспективе это может привести к повышению роли внутренних факторов, таких как, например, этноплеменные, религиозные и пр.
Перед талибами целый ряд внутренних вызовов: 1) обострился сложный внутренний процесс (в частности, противоречия между т.н. радикальным и умеренным крыльями движения); 2) вызовы в сфере безопасности (ИГ-Х, давление со стороны гражданского общества, антиталибские движения сопротивления); 3) экономические вызовы, спровоцированные сокращением внешней помощи, отказом международного сообщества признать новый режим в Кабуле, сужением рынка труда и возможностей хозяйственной деятельности, оттоком профессиональных кадров. Один из сложнейших вопросов для талибов, это принятие решение о разрыве связи с террористическими организациями. Вместе с тем, этот вопрос будет оказывать ощутимое влияние на встраивание отношения талибов с внешним миром.
Дальнейшее развитие ситуации и устойчивость режима во многом будет зависеть от способности талибов справиться с перечисленными вызовами, от понимания внутренних и внешних факторов, в том числе от того, как талибы будут выстраивать свои отношения с внешним миром, учитывая существование многоуровневого межрегионального соперничества и сложные отношения между глобальными игроками.
