Боевики, устроившие побег с захватом заложников из спецблока следственного изолятора в Ростове-на-Дону, не смогли бы организовать дерзкую выходку самостоятельно. По данным источника, они получили ножовки для распила решётки, экстремистскую символику и холодное оружие от вероятного сообщника. Рассказываем неизвестные детали ЧП.
ОТДЕЛ РАССЛЕДОВАНИЙ «ПЕРВОГО РУССКОГО»
Хронология побега
Первое официальное сообщение о захвате заложников в СИЗО №1 Ростова-на-Дону поступило от пресс-службы ФСИН в ТГ-канале ведомства в 08:56 в воскресенье, 16 июня.
Через 24 минуты появилось второе заявление ведомства — о том, что в Ростов «незамедлительно выехала группа сотрудников центрального аппарата для проведения проверки».
К этому времени стали известны личности пятерых беглецов, и выяснилось, что среди них есть «осуждённые по террористическим статьям».
Отметим, к слову, что отчего-то именно ГУ ФСИН по Ростовской области озвучило информацию о том, что сбежавшие находились в «одной из камер». Позже оказалось, что не в одной, а в двух (соседних, но всё равно) — уже это обстоятельство дало основания говорить о нарушениях при содержании в изоляторе такой опасной категории бандитов, как террористы.
…Всё случилось в 3 часа утра. Шесть человек, выломав заранее подпиленные прутья решёток своих камер, спустились по связанным простыням с четвёртого этажа централа во внутренний двор СИЗО. Один из них при этом сорвался и сломал руку.
Каким-то неведомым образом не сработала сигнализация (или же на неё — опять же непонятно почему — не обратили внимания). И бандиты в темноте добрались до дежурной части. Ворвались внутрь, скрутили 23-летнего младшего инспектора, взяв его в заложники. Есть также сведения, что в помещении находился ещё один офицер, из оперчасти, он дал отпор вооружённым ножами и заточками террористам и сумел выскользнуть на другую сторону дежурки, заперев за собой дверь. Так это или нет, официального подтверждения у Царьграда нет.
Спустя час на место происшествия прибыл подполковник Александр Богма — начальник оперативного управления СИЗО-1. И вновь нет ответа на вопрос, почему именно он (по чьему-то указанию или по собственной инициативе) взял на себя право вести переговоры с боевиками. Притом что ещё не было точно известно, чем именно они вооружены и каковы их требования (условия).
Как бы то ни было, офицер вышел пообщаться с террористами и — тоже попал в плен. Сразу. Причём с ним никто не церемонился, судя по ссадинам на руках.
Далее, когда стало наконец понятно, что всё очень серьёзно, по тревоге были подняты правоохранители — МВД, Росгвардия, ФСИН (само собой). Вокруг здания выставили оцепление.
Примерно до восьми утра, по нашим сведениям, боевики отвергали переговоры как таковые. Или чего-то ждали, или просто сами не понимали, что делать дальше. Затем выдвинули требования: предоставить им автомобиль, оружие и возможность покинуть СИЗО-1.
На что они рассчитывали, совершенно не ясно: очевидно, что скрыться из такого большого города, как Ростов-на-Дону, да ещё когда введено усиление по всем постам и направлениям, просто нереально.
Тем не менее к 10 утра бандиты выложили видео, снятое внутри дворика, где они находились вместе с двумя заложниками. Причём легко можно было понять, что у них и впрямь нет ничего, кроме ножей и заточек. Хотя подполковник Богма, когда они попросили его что-нибудь сказать на камеру, сообщил:
Настроены серьёзно.
Примерно в это же самое время на переговоры приехал имам Ростовской области Мухаммед Бикмаев. Он вышел к террористам с предложением сдаться, но в ответ, по его словам, прозвучали оскорбления.
И уже за несколько минут до полудня раздались звуки выстрелов: это начался штурм с участием спецназа ФСИН и Росгвардии. Он длился всего несколько минут. Вскоре стало известно, что заложники освобождены, а террористы ликвидированы.
Причём скончались и те, кто, видимо, получил ранения при штурме и был ещё жив, когда их нейтрализовали, нацепив наручники. Однако, по информации Царьграда, один всё-таки выжил, несмотря на сообщение о полной ликвидации банды, сейчас он под усиленной охраной с тяжёлыми ранениями в реанимации.
Состав банды: пятеро выходцев из Ингушетии, дагестанец и русский
Костяк группы, устроившей побег из ростовского централа, составляли уроженцы Ингушетии — Шамиль Акиев*, Тамерлан Гиреев* и Азамат Цицкиев*, уже осуждённые 12 декабря 2023 года приговором Южного окружного военного суда (ЮОВС) к длительным срокам лишения свободы (от 18 до 18,5 лет). Им инкриминировался целый «букет» статей УК: «Организация и участие в деятельности террористической организации», «Незаконное приобретение или ношение взрывчатых веществ или взрывных устройств», «Незаконное изготовление взрывных устройств», «Подготовка к теракту».
По версии следствия, эта троица, проникнувшись идеями ИГИЛ**, сформировалась для проведения терактов — по указке кураторов из террористической организации. Местом совершения злодейства был избран Черкесск, столица КЧР, куда они и отправились весной 2022 года. Там записали видео с присягой ИГИЛ** и приступили к подготовке: внимательно наблюдали за госучреждениями, выясняли степень защищённости, подходы к объектам. Наконец выбрали — Верховный суд Карачаево-Черкесии.
Однако, к чести ФСБ, их планы своевременно раскрыли, и боевиков задержали. Следствие длилось год, в начале апреля 2023-го материалы уголовного дела поступили в ЮОВС, где 19 декабря судебная коллегия провозгласила обвинительный приговор.
Малик Гандалоев — ещё один уроженец Ингушетии, бывший студент Астраханской государственной медицинской академии, где он учился вместе с двумя младшими братьями: сам Малик — на шестом курсе лечебного факультета, средний, Рамазан, — на пятом педиатрического, а младший, Умарбек, — на втором. Кстати, Гандалоевы из приличной семьи, их отец работал хирургом в Малгобеке, а родственники занимали (и занимают, по нашим данным, и сейчас) весомые посты в различных органах власти в республике.
Но зимой прошлого года двое старших братьев, по словам их знакомых по академии, сильно изменились: не сдав до конца сессию (несколько зачётов), они перестали посещать вуз. А потом, как оказалось, уехали на малую родину — и пропали вместе с ещё одним земляком, тоже студентом 6-го курса Арсеном Гаммадовым.
Как выяснилось позже, приятели обосновались в одном селении, где тоже готовились к теракту. А взяли их в лесу, недалеко от села Алхасты, в Сунженском районе, это в получасе езды от столицы Ингушетии — Магаса. Возле «лёжки» был обнаружен тайник, в котором находилось уже собранное СВУ с поражающими элементами, а также дополнительная взрывчатка.
Судили всех троих тоже в Южном окружном военном суде. Причём дела в отношении братьев Гандалоевых рассматривались по отдельности. И один из них, Рамазан, уже получил свой обвинительный приговор.
А вот дело Малика Гандалоева, поступившее в суд в марте текущего года, ещё рассматривалось на момент его побега из СИЗО: очередное заседание было назначено на 25 июня.
Магомед Сайпудинов* — уроженец села Нечаевка Кизилюртовского района Дагестана. Он был осуждён ещё в апреле 2021-го Кировским судом Махачкалы за участие в ОПГ, которая занималась вымогательствами, разбоями и грабежами (при этом у Сайпудинова есть ещё статья о вовлечении в криминал несовершеннолетнего).
Как он оказался в ростовском СИЗО — большой вопрос, ведь по логике он, обычный бандит, пусть и жестокий, давным-давно должен был «топтать» зону. По некоторым данным, в колонии Сайпудинов* связался с экстремистами, и в отношении него возбудили новое уголовное дело, которое отчего-то передали на рассмотрение в Ростов. Впрочем, подтверждения этому нет. Другой вариант — в ходе отработки других расследований выяснилась его причастность к иным преступлениям, и он снова получил статус подследственного.
Даниил Камнев* — единственный русский в этой шайке. Но — тоже экстремист, причём убеждённый. По информации Царьграда, он — уроженец села Прасковея Ставропольского края, пригорода Будённовска. И, кстати, появился на свет через год после чудовищного нападения террористов на Будённовск, о чём в этом городе помнят до сих пор: тогда, в 1995-м, от рук боевиков Шамиля Басаева погибли более 120 человек, ещё несколько сотен были ранены.
Камнев* — бывший скинхед, хулиганил и строчил посты в соцсетях с «оскорблениями по национальному признаку». Но всё изменилось, когда однажды загремел за решётку по статье 213 УК («Хулиганство»), делом занимались оперативники Центра по противодействию экстремизму (ЦПЭ). Там в изоляторе познакомился с ваххабитами и… через некоторое время «перековался». Да не просто сменил веру, приняв ислам, но и вскоре вступил в ряды созданной ещё в 2017-м (!) неким Тимурланом Гогуевым* ОПГ.
Согласно материалам дела, группировка Гогуева* планировала «создание в Российской Федерации единого исламского государства», всего в неё были вовлечены более двадцати человек. Они делали денежные переводы на счета членов международных террористических организаций, устраивали сходки, на которых разрабатывали планы, вербовали новых участников. А весной 2021-го решили взорвать ОМВД в Кисловодске. А исполнителями выбрали как раз Камнева* и его сожительницу Сабилю Мамедову. Теракт должен был произойти 5 апреля, но за три дня до момента икс банду нейтрализовала ФСБ.
В августе прошлого года уголовное дело в отношении шести ключевых членов группировки, включая Камнева*, было передано в Южный окружной военный суд (дислоцируется в Ростове-на-Дону). К настоящему времени состоялось 15 заседаний, очередное назначено на 24 июня.
А содержались фигуранты (большинство из них, по крайней мере) как раз в ростовском СИЗО.
…По всей видимости, в централе-то все шестеро и сошлись в одной шайке, задумав совместный побег.
«Очень странный побег»
В настоящее время, по данным Царьграда, в СИЗО-1 проходит масштабная комплексная проверка, включающая в себя буквально всё то, чем должна была заниматься оперчасть во главе с тем офицером, Александром Богмой, который угодил в заложники к ваххабитам.
Уже прошерстили по всем буквально в каждой камере — на предмет выявления незаконных предметов: ножей, заточек, радикально-исламистской символики, мобильников (всё это было у ликвидированных террористов), экстремистской литературы. Само собой, идут допросы. Скорее всего, нескольким сотрудникам, включая руководство и оперативников, грозит как минимум отставка,
— поделился источник «Первого русского».
По его словам, в этой истории очень много странностей и нестыковок.
Прежде всего, то, что террористы не были помещены в камеры с круглосуточным видеонаблюдением и содержались в соседних помещениях (кстати, выходили они окнами на одну сторону). Затем — наличие у них не только тех самых «запрещённых предметов», но и ножовок, которыми они перепилили решётки на окнах. Тем более сами террористы заявили, что готовили побег несколько месяцев.
А это как раз зона ответственности начальника оперативного управления — подполковника Богмы. Он раньше руководил оперотделом в СИЗО-3 в Новочеркасске (даже был врио начальника изолятора), а потом пошёл на повышение в Ростов. Сейчас можно слушать объяснения, типа «централ был переполнен, там громадный некомплект личного состава». Всё это так. Однако задача оперативников состоит в том, чтобы получать от своих агентов среди спецконтингента информацию о происходящем. Арестанты, как и зеки, активно «стучат» — от этого для них многое зависит в будущем, и все это прекрасно знают. А теперь давайте поставим простой вопрос: как беглецы-ваххабиты могли в трёх (не в одной, а в трёх!) камерах — одновременно — пилить решётки так, что об этом никто не узнал? Вы звук распиливаемого металла слышали? А там ведь крепкие прутья. Это работа не на один-два дня, даже на неделю. Или эти трое так сильно запугали сокамерников, что те и не слышали ничего?
— удивляется наш собеседник.
В СМИ озвучивались сведения о том, что ростовский централ переполнен: будучи рассчитан на 500 подследственных (и осуждённых, ожидающих апелляции или этапа на зону), там находится более 900 человек. Это не совсем так. Точнее, по нормативам должно быть 500 с небольшим, однако там есть условия содержания для значительно большего количества людей.
Лимит следственного изолятора №1 Ростова-на-Дону на конец 2011 года составлял чуть менее тысячи человек. Но позже условия содержания под стражей пересмотрели, исходя из норматива 4 кв. метра на одного человека. Поэтому в некоторых камерах убрали часть двухъярусных кроватей. Вот только в последние годы их пришлось возвращать обратно. И камеры теперь рассчитаны (без учёта одиночек) на 3, 6 и 12 человек.
Причин тому несколько. Во-первых, несмотря на значительное снижение общего числа заключённых в исправительных колониях, выросла (до 83%) доля тех, кто осуждён за тяжкие и особо тяжкие преступления, а они зачастую подолгу пребывают в СИЗО, прежде чем отправиться на зону. Во-вторых, вот уже несколько лет наблюдается тенденция к росту численности осуждённых по террористическим статьям (+15% в 2023-м), против половой неприкосновенности несовершеннолетних (+10%) и против основ конституционного строя и безопасности (+57%).
А СИЗО-1 Ростова-на-Дону, как и ещё ряд изоляторов в этом регионе, «принимает» как раз экстремистов и террористов со всего Северного Кавказа, которых вывозят из родных республик подальше (по соображениям общественной безопасности), и рассматривает их дела Южный окружной военный суд.
Теперь смотрите, что получается. По-хорошему, всех этих ваххабитов с бородками, особенно членов одной преступной группы, надо распихивать не просто по разным камерам и вести за ними постоянное наблюдение, но вообще рассаживать по разным изоляторам. Но! Так ведь намного сложнее обеспечивать их доставку на процесс, так? Вот и получается, что региональные главки ФСИН идут по пути наименьшего сопротивления,
— уточняет источник.
Кстати, насчёт ваххабитских бородок и патлатых голов ликвидированных террористов. Если правилами внутреннего распорядка СИЗО в соответствии с приказом Минюста №110 от 4 июля 2022 г. не регламентирована длина волос и бороды для подследственных (п. 33 главы V «Материально-бытовое обеспечение подозреваемых и обвиняемых» предусматривает только стрижку «во время санобработки и помывки подозреваемых и обвиняемых»), то вот для уже осуждённых действуют иные условия.
И условия эти предписывают длину волос не более 2 см и растительности на лице – не более 9 мм. А троим террористам – как раз предводителям группы Акиеву*, Гирееву* и Цицкиеву* — был, как уже упоминалось, вынесен обвинительный приговор ещё в декабре прошлого года. И то, что они подавали апелляции, ничего не меняет: они уже осуждены. И, соответственно, на них распространялись правила содержания уже для осуждённых. То есть, к моменту побега все трое полгода как должны были ходить коротко постриженными и обритыми.
И ещё одна деталь, на которую мало кто обратил внимание. Посмотрите внимательно видео, которое снимали сами бандиты. У них в кроссовках – шнурки. А ведь это тоже запрещено. Маленькая такая деталь, казалось бы, но красноречиво свидетельствующая об отношении к спецконтингенту со стороны сотрудников,
— отмечает источник Царьграда.
Террористам-беглецам помогал «крот» из числа сотрудников? Или – всё ещё хуже?
Любопытно, что буквально 10 июня, то есть за шесть дней до ЧП, ГУФСИН по Ростовской области опубликовал на своей странице в соцсети материал под заголовком «Последний рубеж: как охраняют следственный изолятор №1». Об этом горделиво рассказывал замначальника СИЗО-1 Джамал Набиев.
Сотрудники службы охраны отвечают за изоляцию обвиняемых, подозреваемых и осужденных, содержащихся в следственном изоляторе. Они не позволяют им сбежать и никому извне не дают помочь им в этом. За охраняемым объектом ведется круглосуточное наблюдение, используются различные системы видеонаблюдения и современные инженерно-технические средства охраны,
— рассказывал Набиев.
А в реальности всё вышло иначе.
Версия о том, что боевики пытались прорваться в оружейную комнату – полная ерунда, считает бывший сотрудник оперчасти учреждений ростовского ГУФСИН Сергей Д., который за время службы успел поработать и в СИЗО, и в колонии строгого режима. Они бы, по его словам, просто никак не смогли бы этого сделать. По крайней мере, без чьей-то помощи. «Оружейка» всегда находится за периметром зоны содержания подследственных – конкретно в ростовском централе она располагается за основным зданием. Чтобы попасть туда из того места, где обосновались боевики, надо было пройти по открытой территории, которая простреливается с вышек и защищена вооружённой, как раз-таки, охраной. И у них приказ – стрелять на поражение при попытке захвата.
А вот на территории самого учреждения оружия нет. Совсем. И в дежурной части, где бандиты захватили первого заложника, 23-летнего младшего инспектора Виктора Кончакова, тоже ничего огнестрельного не имелось, только спецсредства – резиновые дубинки, наручники.
И вот тут первый вопрос: почему парень находился в помещении ДЧ один? Там круглосуточно должны быть два человека – сам дежурный и его помощник. Один следит за камерами и датчиками движения, второй – контролирует и постоянно обязан быть готовым реагировать (телефон, тревожная кнопка) на любой инцидент,
— отмечает экс-оперативник.
Вторая непонятная деталь, по его словам, — отчего не сработали датчики движения, которые установлены в том числе на окнах изолятора.
Они реагируют на всё, что имеет размеры, превышающие 10 на 10 см. Даже если птица пролетит, или пакет пустой пролетит, поднятый ветром в воздух. Тут же сигнализируют. А здесь, получается, из трёх окон, выпилив решётку (это отдельная тема), выбираются шесть человек, а датчики молчат? Или на них не обратили внимания? А камеры наблюдения, в том числе, оснащённые приборами ночного видения? И они тоже с датчиками,
— удивляется наш собеседник.
Более того – есть ещё датчики, реагирующие на качание, на стук и т.д. Дабы, опять же, «жулики», как на сленге называют сидельцев (независимо от статьи УК) сотрудники пенитенциарной системы, не смогли выломать, например, решётку. А это случилось. И – как теперь быть с утверждениями замначальника изолятора о том, что «последний рубеж надёжно защищён»?
Передача «жуликам» мобильников – штука уже давно привычная, обыденная. И без участия сотрудников такое произойти в принципе не может. Все об этом знают, но ничего поделать не могут. Причина банальна: низкие зарплаты и некомплект. Ставка конвоира, скажем, — от 25 тысяч. Офицеры получают больше, но не так, чтобы чувствовать себя нормально обеспеченными людьми. А тут такой соблазн — просто передать какой-то мобильный телефон. Никто особо плохого в этом ничего не видит, не наркота же, в конце концов, и не оружие,
— отмечает источник Царьграда.
Вместе с тем, он не исключает, что среди сотрудников ростовского централа был «крот» – допустим, из «сочувствующих» или вообще скрытых сторонников того же ИГИЛ*. Или – он (они) сделал (-ли) всю грязную работу – передали ножи, смартфоны, радикальную символику просто за деньги.
Возможно, что весь побег был спланирован не без помощи предателя. В настоящее время следователи продолжают допросы других сидельцев, а также сотрудников. Думаю, всё выяснится. И будут уголовные дела,
— полагает наш собеседник.
Он, между тем, удивлён тому, как проводилась операция по обезвреживанию бандитов. Да, они были вооружены, но – только холодным оружием. Вокруг дворика на территории изолятора, где они находились, была возможность разместить снайперов сразу на нескольких точках — и они могли бы, синхронизировавшись с группой захвата спецназа, нейтрализовать, но оставить в живых, по крайней мере, нескольких бандитов, которые не находились в непосредственной близости к заложникам. Такие тренировки по освобождению заложников проходят регулярно, бойцы знают все входы и выходы, готовы действовать против любого противника. А в ростовском спецназе ГУФСИН «Росна», отмечает источник, — очень крутые парни, способные решать подобные задачи.
«Зелёные зоны» вытесняют прежние — «чёрные» и «красные»
Стоит отметить, вместе с тем, ещё одну крайне неприятную тенденцию, напрямую связанную с увеличением в исправительных учреждениях численности осуждённых не просто людей, исповедующих ислам (преступники есть среди представителей всех наций и конфессий), но – именно представителей экстремистских течений.
И если раньше зоны делили на «чёрные», где преобладают воровские порядки и рулят криминальные авторитеты, в соответствии со своей иерархией, и «красные», в которых ситуацию полностью контролирует администрация, а дисциплину поддерживают за счёт зэков, сотрудничающих с ней, — то теперь уже закрепилась третья разновидность: «зелёные» зоны. Это – колонии с большим (в некоторых случаях – с подавляющим) количеством мусульман. И такие сидельцы объединяются в группы, а вернее – в сообщества.
В местах лишения свободы активно распространяется и усиливается экстремистская идеология и идеология международного терроризма, вперемешку с криминальной субкультурой, и появляются т.н. «зелёные зоны». Это происходит по причине значительного увеличения контингента, являющегося носителями экстремистской идеологии и сторонниками запрещенных в России террористических организаций. И речь не только про коренных граждан РФ, но и всё большее число выходцев из Средней Азии и Закавказья,
— подтверждает глава Национального антикоррупционного комитета, член СПЧ Кирилл Кабанов.
И такие группы, продолжает он, в местах лишения свободы слабо подвергаются контролю – по причине отсутствия специалистов со знанием языков и идеологических и национальных особенностей. Поэтому-то их распространение и даже экспансия в тюрьмах представляет собой уже значительную системную угрозу, считает Кабанов, — тем более, с учётом наличия коррупционных процессов среди сотрудников спецучреждений.
Этнические среднеазиатские группировки в местах лишения свободы стали серьёзной проблемой не только для сотрудников ФСИН, но даже и для других заключенных. Их многочисленные «стаи» живут по своим внутренним правилам — смеси радикальных религиозных понятий с криминальными (типа запрещенного АУЕ***). Как правило, организация поддержки с воли (грев) происходит через «их» имамов в основном радикального толка,
— говорит эксперт.
И если ликвидированные в Ростове террористы – можно сказать, «доморощенные», с Северного Кавказа, то на «зелёных» зонах, как правило, большой вес приобретают осуждённые мигранты – «носители» экстремистской идеологии, вовлекающие в свои сети других мусульман.
Знают ли об этом «наверху»? Да. В декабре прошлого года министр юстиции России Константин Чуйченко назвал большой проблемой содержание мигрантов в местах лишения свободы:
На сегодняшний день у нас под 17 тысяч иностранных граждан содержатся в наших МЛС. Это очень большая проблема, потому что этих людей надо содержать, кормить, смотреть за ними. Они не очень охотно работают. А наши иностранные коллеги не всегда идут на сотрудничество в плане приема этих людей для отбытия наказания у себя на родине.
А в колониях нашей страны, тем временем, образуются ваххабитские «джамааты», вынуждающие других зэков, даже иной веры, жить по их порядкам и правилам. А не подчинится какой-нибудь заключённый – изобьют, «опустят» или убьют.
Что с того?
Естественно, история будет иметь продолжение. Скорее всего, появятся уголовные дела, кого-то точно снимут с постов. Но – проблему в целом это не решит. Сейчас совершенно очевидно, что в пенитенциарной системе государства возник ещё один гнойный нарыв – террористические и экстремистские сообщества (даже не ячейки!), готовые выступить в нужный момент.
И ЧП в Ростове-на-Дону – это просто наглядная демонстрация того, что нужны кардинальные перемены в самой системе исполнения наказаний. Иначе потом будет поздно.
