Слово салаф («предшествие») в его обычном значении применимо к любому времени, на смену которому приходит другое, и идентично слову «прежде», потому что любой промежуток времени «предшествует» (салиф) времени, наступающему после (халяф — «последующее»). Однако в настоящее время слово «салаф» приобрело уже значение особого термина и в исходном значении применяется редко. Данное слово используют для обозначения первых веков истории Ислама, которые заслуживают право быть примером для подражания и решающим аргументом в жизни верующих.
Устоявшееся терминологическое значение данного слова затрагивает только три первых поколения исламского сообщества, общины нашего господина Мухаммада, (мир ему и благословение Аллаха). Обосновывается это изречением Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) в сборниках аль-Бухари и Муслима в передаче от Абдуллы ибн Масуда: «Лучшие люди — моего поколения, затем — те, что придут им на смену, а затем — те, которые придут и на смену этим. Но затем появятся такие, которые будут (бессовестно) бросаться свидетельствами и клятвенными заверениями направо и налево».
Что же подразумевается под этими тремя поколениями, о которых Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) отзывается как о лучших? Представлен ли салаф совокупностью мусульман, живших в эти века? И однозначно ли пророческое высказывание свидетельствует о превосходстве всей совокупности верующих, живших в эти три века, невзирая на духовное состояние некоторых и даже многих личностей из их числа? Или же в него входит каждый без исключения индивидуум из тех поколений мусульман, и ни один из них не лишен данного превосходства?
Ответы на эти вопросы привели к общеизвестному разногласию. Большинство считает, что упомянутое превосходство объемлет всех членов данных трех поколений без исключения, независимо от разницы между достигнутыми ими [духовными] высотами и неоднородности уровней их совершенства и порядочности. Однако, например, Ибн Абдульбарр (363?463 г. х.) настаивал на том, что данным превосходством наделена вся совокупность мусульман первых трех веков, но при этом оно (превосходство) может не распространяться на отдельные личности, а, кроме того, в будущем могут появиться люди и более достойные, нежели эти.
Несомненно, причина указанного превосходства живших в первые три века поколений мусульман заключена в том, что эти группы людей наиболее близки по времени к роднику пророчества и к вероучению, переданному через Божественное посланничество. Первое поколение — воплощение первого эшелона верующих, состав которого перенял основы вероучения Ислама лично от самого Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха), и каноны и боговдохновленные правила закрепились в их разуме и в сердцах в чистом виде, без примесей нововведений и мути наущений и домыслов.
Вторая группа представлена «последователями» (таби?ын), вдоволь погревшимися в лучах пророчества благодаря следованию личному примеру сподвижников Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха), и получению от них зарядов сияющей веры, обретенной теми через лицезрение Пророка (мир ему и благословение Аллаха), общение с ним и следование его заветам и назиданиям. Этот последний поток стал провозвестником конца эры чистоты мировоззрения и незапятнанности оригинального исламского вероучения инородными элементами, ибо уже в это время получили широкое распространение всевозможные изменения (бид’ат) устоявшихся канонов вероисповедания Ислама, и одна за другой стали нарождаться заблудшие секты, свернувшие с единого пути первых поколений мусульман.
С тех пор и по сей день ветра эгоизма, незаконных нововведений и заблуждений лишь крепчают и ширятся. С этой ситуацией перекликается высказывание Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха), переданное аль-Бухари и Муслимом от Анаса ибн Малика: «После наступающего для вас времени всякое последующее (время) будет только хуже».
Но к чему же все-таки призывает нас эта истина, в которой нет сомнения? Она призывает нас связать наши умы и нашу деятельность узами верноподданности праведным предшественникам (салаф), подражания им, соблюдения правил их понимания священных текстов и исполнения всего того, в чем была единодушна либо вся их община, либо виднейшие ее представители. Последнее включает в себя фундаментальные положения вероубеждения и принципы деятельности. Наряду с этим она призывает нас к отказу от всего того, что противоречит упомянутым узам, и было измышлено — либо случайно, либо осознанно.
Да вот же оно, то самое назидание для нас от Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) в достоверном хадисе, приводимом с различными иснадами аль-Тирмизи, Ибн Маджа и Абу Даудом: «…сыны же Исраиля раскололись на семьдесят два сообщества. А моя община расколется на семьдесят три сообщества, каждое из которых окажется в Огне, кроме одного-единственного сообщества». Они спросили: «И кто они, о, Посланник Аллаха?» Он ответил: «Следующие за мной и моими спутниками».
Но данная обязанность невыполнима в том виде, который согласуется с требованиями следования Писанию Аллаха и Сунне Его Пророка (мир ему и благословение Аллаха), если нет неотступного следования методологической стезе, которой придерживались наши праведные предшественники. Требованию следовать салафу придается такая актуальность вовсе не потому, что они (праведные предшественники) хронологически стоят у истоков нашей уммы.
Оно необходимо только по той причине, что никто, кроме них, не обладал настолько точным и правильным пониманием Речи Аллаха и глубокими познаниями Сунны Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха). Последнее обосновывалось прежде всего тем, что первозданная арабская речь салафа еще не заразилась примесями иноязычных диалектов и не помутнела от неясных чужеродных понятий.
Они также находились ближе всех прочих людей и к [условиям] жизни Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха), каждый день непосредственно соприкасаясь с его буднями. В связи с этим кто же еще, кроме них, мог выполнять функцию передатчиков его послания и кто иной был наделен столь же верными понятиями непосредственно от Пророка (мир ему и благословение Аллаха)? Но помимо упомянутых причин, они были еще и самыми искренними исповедниками, носителями чистейшего оригинального верования (фитр) и дальше всех отстояли от проявлений искусственности и склонности к нововведениям.
И так как понимание Писания Аллаха и Сунны Его Посланника (мир ему и благословение Аллаха) не может быть адекватным вне соблюдения ведущей к этому стези, представленной в обязательных правилах толкования священных текстов и координации последних друг с другом при разночтениях, в особенности после падения высоких арабских стандартов и распространения всего инородного. Следовательно, эти первые поколения мусульман, характеризуемые упомянутыми качествами, являются лучшими кандидатами, способными указать эту научную стезю и открыть людям глаза на ее коренные и фундаментальные принципы, научив их технологии извлечения начал и канонов с опорой на данную стезю.
Нужно понимать, что следование салафу не является жестким ограничением на буквальном следовании произнесенным ими словам и занятым ими частным позициям — и сами они не всегда им следовали. Следование салафу — это, прежде всего, обращение к тому, на основании чего судили они, к основополагающим правилам толкования и трактовки священных текстов, а также к коренным принципам научного поиска (иджтихад) и формирования взглядов на начала и законоположения (ахкам).
Обращение к данным правилам и корням — обязанность всех мусульман. Оперировать ими и соблюдать их был обязан не только салаф, но и халяф — все последующие поколения. Эта стезя была олицетворением уз и связующих звеньев, равно распределенных между общинами мусульман в пространстве и во времени.
В этом ракурсе салаф одинаков с халяфом, но первый наделен преимуществом большей связи с данными правилами, более значительным ощущением необходимости последних, а также тем, что именно салафу пришлось формулировать и письменно излагать сущность этой стези.
Они достигли полного успеха в деле выведения правил этой стези и ее фиксации, а благодаря наличию непререкаемого доверия к себе со стороны мировой уммы, салафу удалось убедить мусульман в необходимости твердо придерживаться выведенного и зафиксированного им свода порядков как мерила, по которому они жили сами, мерила, применяемого для правильного понимания священных текстов, их трактовки и извлечения из них религиозных основ и законоположений.
Если изложенное выше понятно, — а мне кажется, что эта истина не является секретом ни для кого, — тогда было бы ошибкой придавать слову «салаф» новое значение, соотносящееся с историей исламского законодательства и исламской мысли. Итак, слово салафия будет использоваться нами для обозначения определенного контингента мусульман, разработавших особую доктрину, в результате чего данный контингент выделился в некое исламское сообщество, наряду с множеством прочих противостоящих друг другу современных исламских сообществ, что само по себе весьма удручает. Оно (сообщество «салафия») выделяется среди мусульман не только своими идеями и склонностями, но разнится с ними по своему психологическому состоянию и понятиям морали, о чем свидетельствует сегодняшняя реальность.
Мы нисколько не отступим от истины, если заявим следующее. Разработка и внедрение термина «салафия» (салафитский мазхаб) в рамках оговоренного выше смыслового наполнения, есть не что иное, как бид’а — незаконное нововведение в истинное вероисповедание, это слово не было известно ни праведному салафу нашей уммы, ни державшемуся его стези халяфу.
Праведные предшественники (да будет к ним благоволение Аллаха) не использовали это слово в качестве своего собственного титула — таковой не был присвоен ни группе первых мусульман, ни даже некой отдельной личности из них, и потому никакие эпонимические эпитеты не разделяли мусульман на левых и правых. Они никогда не использовали ни толику из своего вероубеждения, ни единый из принципов своей деятельности и морали в качестве принципа для выделения самих себя в некое сообщество, обособленно живущее внутри Ислама благодаря собственной философии или складу характера.
Напротив, между ними и теми, кого мы обозначаем как «халяф», существовало идеальное взаимодействие и взаимопонимание, щедрое учительство и добросовестное ученичество на основе этой научно выверенной стези, с бесспорной истинностью и законодательным статусом которой согласно абсолютное большинство. Никто из самых первых членов этой уммы, как и из числа сменивших их, не мог даже предположить, что когда-то в будущем руками самих мусульман будет выстроена стена, разделяющая цепочку поколений мусульман на две части и придающая им различные оттенки идей, представлений и направлений. Слова «салаф» и «халяф» не имели для праведных предшественников значения большего, чем простая хронологическая последовательность, определяемая предлогами «до» и «после» в границах указанного нами следования научной стезе.
Вместе с тем, мы можем задать себе следующий вопрос. Предположим, что мы хотим примкнуть к этому сообществу салафитов; тогда, какому же уставу нам необходимо последовать, чтобы стать одним из его членов и полностью соответствовать его идеям? На этот вопрос возможны лишь два ответа, поскольку метод логически обоснованного исключения какого-либо третьего ответа не допускает.
Ответ первый. Данное соответствие достигается через буквальное восприятие высказываний, действий, поведения и устоев, которых держался и которые соблюдал салаф (т.е. первые три поколения мусульман), не изменяя их, не добавляя к ним и не убавляя от них ничего.
Но ведь сами праведные предшественники не придавали своим высказываниям, действиям и поведению некоего священного, навеки окаменевшего статуса, который требовал бы от них навсегда увековечить и канонизировать плоды их деятельности и тем самым уподобить ее заколдованному мертвому городу! Такой непререкаемый статус в их сознании имели только Божественные постановления и законоположения, которые снизошли на них как абсолютно четкая истина конечной инстанции в Писании Всемогущего и Всеславного Аллаха или же в устном обращении к ним Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха).
Они отправились в путь по жизни, вооружившись знанием того, что в действительности служило основанием для принятия данных законоположений, а также придерживаясь принципа постоянного прогресса в изучении и применении норм Шариата, учитывая факторы научного развития и логически обоснованного перехода от правильного к более правильному. Они по-философски относились к изменяющимся традициям различных народов, а не стремились раз и навсегда выкорчевать всю их богоугодную палитру. Эта особенность в их подходе к другим культурам также переходила из века в век и от одного края земли к другому при условии, что все эти (традиции и проявления земных культур) не выходили за границы главенствующих Священных текстов. Вероятно, они не пришли к полному согласию в вопросе определения всего множества координат, очерчивающих понятие идеального соблюдения, декларируемого в текстах, и объясняющих, каким образом оно должно выполняться, да и не обязательно только тогда, когда эти координаты затрагивали открытые для поиска и исследования вопросы.
Пророк (мир ему и благословение Аллаха) и его сподвижники жили в Мекке, соблюдая традиции и обычаи, в которых они выросли и по которым сосуществовали друг с другом; после хиджры Лучезарная Медина встретила их обычаями, отличными от практиковавшихся в Мекке, и совершенно иной общественной жизнью, — вовсе не такой, к которой они привыкли в Мекке. Это касалось и одежды, и жилищных условий, и ситуаций, возникающих в общении с другими людьми и заставлявших достойно противостоять им или же, наоборот, сотрудничать с ними. И они приступили к изучению и осмыслению всего нового, с чем столкнулись, а затем стали жить в соответствии с этими [новыми для них] социально-культурными устоями, переняв их с удовлетворением и открытыми сердцами.
Посланник Всевышнего (мир ему и благословение Аллаха) не носил перстень-печатку и не ставил ею оттисков на протяжении всего периода проживания в Мекке и большую часть времени, прожитого в Лучезарной Медине; но когда ему сказали, что владыки соседних государств не станут читать письменное политическое послание, от кого бы оно ни исходило, если оно не завизировано оттиском личной печати отправившего его лидера, лишь тогда он обзавёлся кольцом-печаткой из серебра с вырезанной на ней в три строки надписью «Мухаммад Посланник Аллаха» и начал опечатывать ею отправляемые послания (приводится у аль-Бухари).
Семь или восемь лет Пророк (мир ему и благословение Аллаха) вел проповеди в своем возвышенном доме, опираясь на спиленный комель с корневищем; но затем, как передает аль-Бухари от Джабира, к нему пришла некая мединка и предложила: «Посланник Аллаха, давай я сделаю тебе нечто, на чем ты сможешь сидеть? У меня и слуга-плотник есть». Он ответил: «Ну, если хочешь…», и она сделала для него кафедру, и в следующий день пятничного собрания Пророк (мир ему и благословение Аллаха) воссел на изготовленный для него минбар.
В Мекке не придавали никакого значения письменной грамоте, но после переселения Пророка (мир ему и благословение Аллаха) в Медину со своими спутниками они (мухаджиры) сочли весьма важным приобретение навыков чтения и письма. С этой целью в имении Махрамы ибн Науфаля часть жилой площади была специально выделена под учебные классы, а Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) нанимал женщин и многобожников для обучения арабской грамоте своих сподвижников.
Свою собственную мечеть Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) построил из кирпича, крышу сделал из ветвей финиковых пальм, а пол оставил песчаным; но едва бразды правления Халифатом перешли к Усману (да будет доволен им Аллах), эта мечеть тотчас была отстроена заново из камня и гипса.
Улочки Медины были узкими, а дома приземистыми. Когда же халифом стал Умар (да будет доволен им Аллах), во времена которого границы мира Ислама расширились, вобрав в себя в том числе территорию Ирака, Умар стал разрабатывать план застройки Куфы, утвердив новые стандарты ширины главных улиц, переулков и предельно допустимую высоту возводимых зданий. Это было сделано им с учетом велений времени и полностью согласовалось с архитектурным превосходством более прогрессивных и исторически развитых регионов Халифата.
На протяжении всей эры сподвижников никто не препятствовал застройке территорий Мины на правах полного владения или аренды; однако когда в правление Умара ибн Абдул-Азиза (да будет доволен им Аллах) число паломников резко возросло, халиф направил в Мекку специальный указ, запретивший возведение в Мине зданий, чтобы защитить интересы и комфорт иноземных паломников.
Нам неизвестны случаи принятия в эпоху сподвижников свидетельских показаний от несовершеннолетних. Несмотря на это, в эпоху «последователей» (таби?ын) известный законовед Абдуррахман ибн Абу Лейла счел допустимым использование свидетельских показаний несовершеннолетних друг против друга при рассмотрении исков о причинении умышленного и неумышленного вреда здоровью, а также о порче имущества, например, частого в детских играх повреждения одежды, при условии, что эти свидетели не покидали места инцидента, обосновав [свое решение] тем, что других добросовестных свидетелей на площадках для детских игр найти трудно и иначе возникшие между родителями детей споры не могли быть решены.
Законоведы поколения «последователей» стали авторами новых по своей сути судебных решений и религиозных законоположений, принятых в процессе решения таких проблем, с которыми их предшественники ранее никогда не сталкивались и о которых вообще не подозревали. Красноречивым примером тому служит изречение, переданное Ибн Садом через Суфьяна и Абу Хишама от аль-Бухтури: «Я пришел к Шурайху и спросил его: «Что такое ты привнес в судопроизводство?» Тот ответил: «Но ведь люди привнесли, поэтому я и привнес».
Сподвижники (да будет к ним благоволение Аллаха) без оглядок принимали тексты Корана и Сунны, страшась покушаться на них с какой-либо критикой или анализом, особенно в вопросах вероубеждения. Когда же эпоха «последователей» достигла своего расцвета и оживился научный мир, а владения Халифата разрослись, количество сподвижников Пророка (мир ему и благословение Аллаха) весьма сократилось. Наряду с этим, многие бывшие исповедники других религий — Иудаизма, Христианства, Манихейства, Зороастризма стали обращаться в Ислам. Эти люди несли в своих разумах тяжесть вызывающих сомнения догм и ересей — наследство своих прежних вероисповеданий, и тогда возникла неумолимая необходимость прислушаться к их сомнениям и проблемам, чтобы изжить их из их умов посредством научной логики.
Именно этим и стали заниматься сахабы (сподвижники Пророка, мир ему и благословение Аллаха). Сколько же всевозможных вызывающих сомнения в истине подвохов и заблуждений в головах приходивших к нему с жалобами на недопонимание и сомнения пришлось развенчивать Абдулле ибн Аббасу (да будет доволен им Аллах)!
Сколько же довелось Али ибн Абу Талибу (да будет доволен им Аллах), обладателю почтенного Аллахом лика, вести дискуссий на тему Божьего суда и предопределения, а также на тему предопределения и свободы выбора, не говоря уже о всех прочих научных посланиях и диспутах, в гущу которых оказались вовлечены множество таби?ынов, поставивших заслон от домыслов (шубухат), расшатывающих крепость веры, и защитивших умы мусульман от засорения разлагающими сомнениями.
В число этих таби?ынов вошли аль-Хасан аль-Басри, Умар ибн Абдул-Азиз, Ата ибн Абу Рабах, Сулейман ибн Яссар, Таус ибн Кейсан и прочие. Всякий обращающийся к книге имён и качеств Преславного Аллаха, написанной аль-Байхаки, увидит множество обсуждений, ссылок на логически выстроенные умозаключения и аллегорические трактовки, в которые сподвижники Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) самого раннего периода страшились даже заступить. Быть может, нам еще придется вернуться к рассмотрению примера какого-либо положения, затрагивающего как тематику имён и атрибутов, так и прочего, если будет на то воля Аллаха.
Здесь были представлены лишь несколько примеров различных и многоплановых проявлений поступательного развития, имевших место при жизни праведных предков (да будет к ним благоволение Аллаха). А ведь большинство данных явлений имело место в период первого потока из трех, являющихся, по свидетельству Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха), идеальнейшими веками в жизни исламской уммы!
Таким образом, становится очевидно, что первый ответ на заданный вопрос является неверным, не содержащим в себе смысла и не соответствующим реалиям века праведных предков. Сами сахабы не застыли, как камень, на букве произнесенных ими самими высказываний и суждений, не стали упорствовать на определенных образах действий и обычаях, не придавали им характера твердых устоев и не сохраняли им фанатичной верности. Напротив, приведенные примеры показывают совершенно противоположное.
Так почему же мы подражаем им в том, чего они не сделали? Ведь очевидно — они двинулись как раз противоположной дорогой!
Ответ второй гласит: «Путем вхождения в круг этого сообщества и полного слияния с ним является ознакомление с научной стезей, которую это общество обрисовало и зафиксировало как обязательную к использованию при толковании священных текстов, при выведении на их основе законоположений и фиксировании коренных принципов исследования и поиска (иджтихад), с последующим точным соблюдением данной стези в устремлениях к пониманию Книги Аллаха и Сунны Его Посланника (мир ему и благословение Аллаха) и при попытке разделения между исторически устоявшимися и прогрессивными законоположениями Единобожно чистого Шариата».
Здесь мы обязаны заметить, что данная стезя, насколько это известно всем исследователям, никогда не служила уставом или же отличительным знаком определенного сообщества мусульман. Доподлинно известно, что половина эпохи предшественников прошла без каких-либо намеков на существование данной стези в терминологии (мусталяхат), письменной фиксации (тадвин) и устном одобрении (такрир).
Чистая, еще не заразившаяся иноязычными заимствованиями арабская речь служила первой и последней опорой в соблюдении основных требований веры и ее законоположений. Кроме того, эпоха таби?ынов стала свидетелем научных сражений на поприще идейных и законотворческих разногласий между полюсами двух школ — «мнения» (асхаб ар-ра’й) и «предания» (асхаб аль-хадис). И это при том, что обе группы представляли собой белую кость эпохи предшественников, рассматриваемую как животворящее начало сообщества салафов.
Так продолжалось до тех пор, пока ученые и законоведы того века в процессе кропотливой работы не установили правила толкования Священных текстов и основополагающие принципы иджтихада. В данной работе они руководствовались прежде всего природой арабского языка, особенностями его понимания и выражения, в свете уникальной и первозданной речи арабов эпохи язычества и первых десятилетий Ислама.
Тогда-то для всех мусульман и был открыт доступ к чистым и ясным весам, весам, что определяют здравую личную позицию понимания Закона, подчиняющуюся требованиям и власти Священных текстов, и проводят разграничение между данной позицией и подчинением индивидуальным пониманиям и представлениям, игнорирующим веления Священных текстов и стремящимся обойти их постулаты путём ухищрений. С тех пор эти весы для всех мусульман повсеместно и навсегда стали способом понимания и познания Священных текстов.
Обязанность пользоваться этими весами распространялась не только на наших праведных предшественников, но по сей день остается действительной нормой для каждого мусульманина. Мерить данными весами обязаны в равной степени все мусульманские общины.
Это означает, что если исследователь нарушил какое-либо из данных правил, согласованных с позицией большинства, то его деятельность следует рассматривать как произвольное обращение с религией и намеренное преступное ее искажение. Иными словами, подобная деятельность становится неоспоримым доказательством приверженности ереси и покушения на основы Ислама и на саму его сущность.
И наоборот, каждый, кто придерживается правил и основополагающих принципов, принятых большинством, и на их основании строит свою индивидуальную законотворческую позицию, толкование и трактовку текстов, тот является последовательным приверженцем Писания Аллаха и Сунны Его Посланника (мир ему и благословение Аллаха), входящим в состав сообщества, определенного Посланником Аллаха (мир ему и благословение Аллаха): «Следующие за мной и моими спутниками».
Эта [принадлежность] не зависит от того, жил ли мусульманин в эпоху праведных предшественников или же он относится ко всем прочим поколениям мусульман, считает ли его так называемое «салафитское» сообщество своим сторонником или же рассматривает его как отступника. Весы, обеспечивающие нашу умму благополучием и процветанием, применяемые для понимания Писания Аллаха и Сунны, едины и не могут изменяться; посему верующий, придерживающийся данных правил, поистине считается проводником, наставленным Божественным руководством, и верующим, входящим в круг сторонников Сунны и согласия, по милости и соизволению Аллаха. Тогда как всякий, кто полностью либо частично выходит за рамки этих основополагающих принципов, является заблудшим отступником. Нельзя допустить, чтобы различия между веками и датами, а также всевозможными течениями и сообществами, по-разному приспосабливающимися к изменениям условий бытия Ислама, привнесли какие-либо изменения в эти весы.
Да, сущность правил этой научной стези допускает законотворческий поиск. Собственно отсюда, от определения [допустимых] границ творчества, и зародился спор между руководителями мусульман и учеными.
Но никогда муджтахид (богослов, имеющий право на иджтихад) не имеет права навешивать на своего оппонента, такого же муджтахида, как он сам, ярлык заблуждения, отступления, незаконного нововведения и выхода за обочины стези и спасительного пути праведных предшественников. Ибо путем салафа было следование данной стезе, а имеющее место расхождение по некому вопросу входит в границы данной стези и поэтому никак не может быть заблуждением и отступничеством.
В свете изложенного выше мы заключаем, что слово «салафия» лишено научно обоснованного содержания и соответствия подлинной сути и истории Ислама. Поэтому нет никакого основания для закрепления его за конкретной группой мусульман и придания такой группе статуса, выделяющего ее из мирового сообщества мусульман, верующих в Аллаха и Его Посланника (мир ему и благословение Аллаха), строго придерживающихся источников Ислама и его основ.
Праведные предшественники (салаф), от [именования] которых происходит слово «салафия», не застыли в своих трех веках на буквоедском соблюдении своих собственных высказываний, реальных взглядов и приобретенных традиций до такой степени, когда подобная косность могла бы стать единственным уставом, по которому определялись бы истинная принадлежность к их числу и членство в их партии (если у них вообще была такая партия, которая выделяла бы их из числа остальных мусульман). Как было показано, научной стезей, принятой ими для понимания Писания Аллаха и Сунны, является то, что сегодня называется «фундаментальными основами фикха» (усулюль-фикх) и «методикой толкования Священных текстов» (кава?ыду тафсирин-нусус).
Данная стезя служит путем всех мусульман к соблюдению Ислама, и если верующий отказывается от нее, тогда он утрачивает доказательство своей приверженности Исламу. Однако эта стезя тоже не олицетворяет собой некий членский билет в определенной группе верующих, обособленно стоящей среди всей массы мусульман; напротив, она есть дорога всех мусульман к пониманию текстов Писания и Сунны, а затем к выполнению их требований и подчинению их законообразующей роли.
Это можно сравнить с необходимостью следовать правилам, например, арабского языка: если допустимо расценивать соблюдение правил арабского языка как условие принадлежности к некому сообществу, выделяемому из всей общности мусульман, тогда допустимо рассматривать и приверженность фундаментальным основам фикха и методике толкования священных текстов как устав, выделяющий это сообщество на фоне прочих.
Остается подытожить — первые три века истории исламской уммы превосходят все последующие только в одном качестве, что было выражено Посланником Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) словом хайриййа («превосходство, избранность, благополучность») в силу указанных в начале данного вступления причин. Эти причины в принципе не способствовали зарождению некого выделенного территориального и духовного образования, которое могло бы придать изолированной общине первых веков форму замкнутой группы, относимой к разряду противоречащих друг другу модификаторских (бид’ат) сообществ, называющих себя «исламскими».
В противоположность данному значению слово шарриййа («злокачественность, наихудшее») обозначено высказыванием Пророка (мир ему и благословение Аллаха) в хадисе: «После наступающего для вас времени всякое последующее (время) будет только хуже (шарр)».
Если бы эпитет «хайриййа», закрепленный за мусульманами первых веков, делал бы из них исключительное сообщество, выделяемое из всей массы мусульман, тогда «шарриййа», характеризующая всех последующих мусульман, сделала бы из последних сообщество, отдельное от прочих мусульман. Более того, поколения каждого последующего времени формировались бы в отдельные сообщества на общем фоне мусульман в виду того, что всякое предыдущее поколение характеризовалось бы превосходством (хайриййа) по отношению к последующему, и в результате число разрозненных и противостоящих друг другу исламских сообществ на сегодняшний день могло бы достичь сотен.
Исходя из этого, мы утверждаем, что «салафия» не может означать ничего, кроме минувшего временного этапа, ограниченного тремя поколениями жизни первых мусульман. Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) охарактеризовал этот этап «превосходством» [в том же смысле], как охарактеризовал и всякий приходящий на смену век «превосходством» по отношению к следующему.
Но если этим словом (салафиты, салафитский мазхаб) обозначается некая исламская группа, имеющая обособленную идеологическую концепцию, которой, дабы являться ее членом и шагать под ее стягом, может придерживаться кто угодно, тогда это уже одно из вредных нововведений (бид’а), разработанных людьми после смерти Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха).
Мухаммад Саид Рамадан аль-Бути, декан Факультета сравнительного изучения религий Дамаскского университета
Из книги «Салафия — благодатная эпоха, а не одно из течений Ислама».
Источник: http://athan.ru/archives/514
