На завершившемся в столице Таджикистана саммите государств-участников Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), президент России Владимир Путин выступил с предложением к странам-союзникам сплотиться в борьбе с «Исламским государством» (ИГ). На фоне активизации военных усилий России в Сирии это выглядит как собирание сил перед серьезной военной операцией. О возможности создания альтернативного западному фронта борьбы с ИГ во главе с Россией, а также о реальных и мнимых проблемах страны, которая принимала саммит ОДКБ, в интервью «Росбалту» рассказал заместитель генерального директора Информационно-аналитического центра МГУ Александр Караваев.
— Как вы оцениваете инициативы Владимира Путина, которые он выдвинул на саммите ОДКБ, в том числе, его призыв сплотиться для поддержки президента Сирии Башара Асада и создать для этого коалицию, «забыв о геополитических интересах»?
— В принципе, такая заявка от России ожидалась. В независимости от разных интерпретаций того, как происходит военно-техническое сотрудничество России и Сирии, очевидно, что все это идет в направлении расширения российского участия в сирийском кризисе. Со стороны Вашингтона это участие комментируется как неожиданная новая реальность, которая воспринимается не вполне с пониманием. Следовательно, в таких условиях России нужна какая-то опора на те страны, которые пока никоим образом не были задействованы в сирийском кризисе и вокруг проблем «Исламского государства», влияющего на все страны Ближнего Востока. Наверное, на это и направлены путинские инициативы.
Страны-участники ОДКБ могли бы сыграть роль союзнического для России блока для участия в этой коалиции. Возможно, к этому альянсу могли бы присоединиться и третьи страны, но сейчас пока рано говорить об этом, поскольку не очень понятен формат участия и какие для этого понадобятся силы. Также не очень понятно, как все это будет выглядеть с точки зрения глобального расклада, поскольку вся эта заявленная Москвой история, по всей вероятности, к сожалению, откроет очередную главу определенного противостояния между РФ и Западом. Хотя я понимаю, что есть точка зрения, которая сводится к тому, что Москва и Вашингтон договорятся по Сирии, и США не станут ставить палки в колеса альтернативной «антиигиловской» коалиции, но я пока такого оптимизма на этот счет не испытываю.
— Правильно ли я понимаю, что Москва хочет создать коалицию против ИГ не только из сил внутри Сирии и Ирака, которые уже и так там действуют (курдов, правительственных войск Сирии, умеренной сирийской оппозиции), но и задействовать в военной операции государства ОДКБ в обмен на поддержку режимов этих стран, в частности, президента Эмомали Рахмона в Таджикистане?
— Если мы говорим о членах ОДКБ, которые могли бы стать помощниками России в этом альтернативном альянсе, то надо признать что они, к сожалению, не обладают достаточными ресурсами для того, чтобы выступить на равных с Россией. Я имею в виду даже не фактическое военное участие, потому что здесь как раз видны аналогии с расширенными альянсами стран НАТО в Афганистане, когда основная тяжесть работы по военным операциям ложилась на плечи США, Великобритании и может быть еще одной-двух стран, а остальные принимали участие своими батальонами, как говорится, по мере сил. Это норма, нельзя требовать невозможного. Конечно, за скобки здесь можно было бы вынести Казахстан, потому что, например, подготовка миротворческого батальона «Казбат» позволяет ему присоединиться к действиям России. У них есть определенная синхронизация, отработанная на совместных учениях войск ОДКБ.
Но в данном случае речь в целом идет не о том, чтобы на равных принимать участие в военно-техническом смысле, а именно в политическом. Чтобы хотя бы по форме этот альянс выглядел как весомый блок государств, которые по-другому, не как Запад, смотрят на проблему Сирии в контексте борьбы с ИГ, и способны довести свою позицию до остального мирового сообщества.
— Вы сказали о возможности присоединения к этой коалиции третьих стран. Кого вы имели в виду?
— Если бы к ней присоединились государства, входящие в БРИКС, тогда роль этой инициативы возросла бы многократно, и это действительно стало бы внешнеполитической победой России. Сейчас же это пока только заявка в новой большой игре с еще неизвестным для наблюдателей результатом.
— Есть еще вопрос о будущем самого Таджикистана, который принимал саммит. Правы ли те, кто говорят, что внутренние проблемы и внешнее давление толкают Душанбе к более тесной дружбе с Москвой? Кроме того, насколько вообще сильны внутриполитические проблемы Таджикистана?
— В Таджикистане идет процесс «закручивания гаек». Я склоняюсь к той версии, что проблема заключается в том, что президент страны Эмомали Рахмон все-таки не видит альтернативы своему персональному правлению. Понятно, что он подыскивает преемника, но о какой-то серьезной ротации местных элит говорить не приходится, он в принципе не готов рассуждать о трансформации режима в более, скажем, демократическую сторону.
Спецоперация по вытеснению остатков вполне договороспособной умеренной старой исламской оппозиции, которая была, в общем, удовлетворена положением дел после заключения соглашения с правительством при посредничестве России в 1990-х годах, видимо, объясняется тем, что у Рахмона и его окружения возникли опасения, что из этой среды могут появиться более радикальные и более эффективные соперники для их власти. В рамках этой логики, видимо, и был нанесен превентивный удар по лидерам этой старой умеренной оппозиции.
Насколько взгляд о необходимости такого превентивного удара верен и повысит ли это устойчивость нынешнего таджикского режима, покажет только время. Ясно, что краткосрочно Рахмон выиграл и это приведет к некоторому усилению его режима, но что будет в долгосрочной перспективе, сказать трудно. Все-таки Таджикистан не обладает возможностями по обеспечению силового аппарата власти таким образом, чтобы правящая элита была на сто процентов гарантирована от возможных ударов, которые могут нанести деструктивные силы. Если бы речь шла о таких достаточно крупных странах как Казахстан или Узбекистан, то тогда можно было бы говорить, что проблема если не решена, то хотя бы отложена. В случае с Таджикистаном такой вывод пока не напрашивается.
Беседовал Александр Желенин
16.09.2015
Источник: rosbalt.ru
