О том, как Казахстан ищет баланс между тремя сильными игроками мусульманского мира, рассуждает известный политолог, директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев.
На днях президент Казахстана встретился с государственным министром по делам персидско-арабского залива Королевства Саудовская Аравия Самером Аль-Сабханом. В рамках встречи, помимо прочего, обсуждались вопросы региональной безопасности и разрешения межконфессиональных конфликтов, и министр поблагодарил президента за его вклад в решение вопросов, касающихся исламского мира, в том числе, и за стремление прекратить кровопролитие в Сирии.
Следует отметить, что исторически Казахстан является частью мусульманского мира, даже несмотря на то, что в последние годы на официальном уровне больше делался акцент на идеологии евразийского развития страны и отхода от имиджа одного из центральноазиатских государств. Помнится несколько лет тому назад глава государства даже предлагал убрать из названия страны окончание «…стан», чтобы у международного сообщества было поменьше аналогий с разными горячими точками, как, например, с Афганистаном.
Но, если посмотреть на религиозную ситуацию в Казахстане, мы увидим довольно активный рост мусульманского социума, в первую очередь, за счет поколения независимости, многие представители которого пытаются найти себя в религиозной самоидентификации. Даже по официальным данным Духовного управления мусульман Казахстана, в нашей республике 70% населения считает себя мусульманами. Да и в рамках официальной многовекторности (в той же Концепции внешней политики РК на 2014-2020) сотрудничество с разными странами исламского мира также является одним важных направлений внешней политики Казахстана. Тем более, что в июне 2011 в Астане состоялась 38-я сессия СМИД Организации Исламского Сотрудничества, на которой Казахстан стал председателем этой организации.
В то же самое время, наибольший интерес представляет сотрудничество Казахстана с такими активными игроками мусульманского мира, как Турция, Иран и Саудовская Аравия, учитывая, что сейчас идет активная конкуренция между этими тремя центрами геополитического притяжения.
С а у д и т ы
Что касается Саудовской Аравии, то с этим государством у Казахстана сложились довольно давние и прочные политические и экономические связи. Еще в 90-х Саудовская Аравия активно финансировала различные инфраструктурные проекты в Казахстане, вплоть до выделения денег на строительство здания для казахстанского сената. Хотя, по сравнению с другими странами, товарооборот Казахстаном с Саудовской Аравией небольшой и в прошлом году составлял около $270 млн.
Кстати, в октябре 2016 состоялся очередной официальный визит Нурсултана Назарбаева в Саудовскую Аравию, чтобы не только поближе познакомится с новым монархом королевства Салманом ибн Абдул-Азиз Аль Саудом, но и усилить экономическое взаимодействие, тем более что в 2015 уже заявлялось о том, что Казахстан и Саудовская Аравия собираются создать исламский банк, а также фонд для финансирования совместных проектов. По официальным данным, в рамках прошлогоднего визита было подписано более 10 соглашений на общую сумму свыше 60 млрд тенге в сфере энергетики, горнорудной отрасли, сельского хозяйства и торговли. Кроме этого, президент РК пригласил саудовских инвесторов к участию во второй приватизации государственным активов и к реализации инфраструктурного проекта «Нурлы жол», который был объединен Казахстаном с китайской программой «Экономический пояс Шелкового пути».
Кстати, Саудовская Аравия и Китай в последние годы также явно демонстрирует усиление стратегического партнерства в разных сферах. 16 марта Китай с официальным визитом посетил король Саудовской Аравии, в ходе которого было подписано 14 соглашений на сумму около $65 млрд.
Но, если на официальном уровне отношения между Казахстаном и саудитами выглядят партнерскими, внутри нашей страны все чаще возникают опасения по поводу активного распространения в республике ваххабитских идей, а также так называемого, «нового салафизма», который, по мнению экспертов, объединил идеи ваххабизма и политические цели более радикальных салафитов.
Интересно, что незадолго до встречи с государственным министром по делам персидско-арабского залива Королевства Саудовская Аравия, президент Казахстана провел встречу с лидерами Духовного управления мусульман Казахстана, где предложил на законодательном уровне ввести запрет на ношение коротких брюк и бород, которые отличают представителей некоторых нетрадиционных религиозных направлений, а также на хиджабы и паранджу для женщин.
Вполне возможно, что эта идея запрета внешних элементов принадлежности к тому или иному религиозному течению может быть и первым шагом в сторону запрета салафизма, как чужеродного и опасного для Казахстана религиозного направления. Тем более, что в последние годы именно салафитов обвиняли в совершении или в попытках совершения террористических актов на территории республики. И официальный запрет этого религиозного направления давно требуют как ДУМК, так и силовики.
П е р с ы
Кроме Саудовской Аравии, не менее интересны взаимоотношения Казахстана с Ираном, который является главным идеологическим противником Эр-Рияда в исламском мире, в том числе, в той же Сирии. Кстати, представители Ирана, в отличие от саудитов, принимали участие в Астанинских встречах по урегулированию сирийского конфликта. Также в 2014 глава Исламской Республики Иран Хасан Рухани посетил Казахстан с первым государственным визитом. В апреле 2015 состоялась встреча президента Казахстана с министром иностранных дел Ирана Мохаммадом Джавадом Зарифом, во время которой было заявлено о том, что Казахстан рассматривает Иран в качестве близкого политического и экономического партнера, отношения с которым всегда развивались, несмотря на различные трудности. И для Казахстана взаимоотношения с Ираном важны в нескольких сферах.
Во-первых, это обеспечение региональной безопасности. Например, Казахстан и Иран заинтересованы в сохранении долгосрочной стабильности в Каспийском регионе и считают, что всевозможные разногласия между прикаспийскими государствами должны решаться на основе консенсуса и дипломатических переговоров. Для Казахстана стабильность в Каспийском регионе важна также и с экономической точки зрения, учитывая, что крупнейшие нефтегазовые месторождения страны, в основном, расположены именно в этой зоне.
С другой стороны, на Каспии наблюдается процесс милитаризации, когда практически все прикаспийские государства укрепляют свои военно-морские силы. В конечном счете, проблема не в самой милитаризации региона, а в том, что этот процесс до сих пор идет в условиях неопределенности правового статуса Каспия. Сейчас главной задачей является не полная демилитаризация Каспия, что в нынешних условиях маловероятно, а переведение процесса милитаризации в более цивилизованное русло. Этого можно достичь только через синхронизацию военных интересов пяти прикаспийских государств, так как нет смысла отделять безопасность своих государств от безопасности региона в целом.
В этом плане отношения Казахстана и Ирана на Каспии являются партнерскими, даже несмотря на разные подходы к определению правого статуса Каспия. В 2013 главнокомандующий военно-морских сил Казахстана Жандарбек Жанзаков посетил Иран. В рамках этого визита было сделано заявление о том, что для Казахстана важно сотрудничать с прикаспийскими государствами, в целях укрепления добрососедских отношений по сохранению мира и стабильности в данном регионе. В марте 2015 в Казахстан с официальным визитом прибыла делегация Исламской Республики Иран во главе с главнокомандующим стратегическими военно-морскими силами Ирана контр-адмиралом Хабиболлой Сайяри. Как было заявлено на этой встрече, кроме обеспечения безопасности в регионе Казахстан также заинтересован в сотрудничестве в различных сферах морского дела. В частности, в обучении и обмене студентами, слушателями и преподавателями, производстве и ремонте военной техники, проведении совместных практических занятий и проч.
Во-вторых, экономическое взаимодействие в разных сферах. В ходе визита Назарбаева в Иран в апреле 2016 представители иранского и казахстанского бизнеса подписали 66 двусторонних документов на общую сумму свыше $2 млрд в металлургической, горнодобывающей, аграрной, транспортно-логистической, туристической, научно-образовательной и медицинской сферах. Кстати, что касается горнометаллургической продукции, то, в связи со снижением спроса со стороны Китая, казахстанские предприятия видят в Иране довольно перспективного партнера.
При этом есть определенные планы и по развитию транспортного сотрудничества. В 2014 уже был запущен железнодорожный маршрут Казахстан-Туркменистан-Иран (Узень-Берекет-Горган). Этот проект был важен для Казахстана, так как республика через Иран хотела получить выход к портам Персидского залива. В частности, поднималась тема совместного строительства терминала в иранском морском порту Бендер-Аббас (Bandar-Abbas). Кроме этого, предполагалось строительство объектов инфраструктуры по принципу «сухого порта» вблизи станции Инчебурун. В свою очередь, Казахстан обещал предоставить свои каспийские порты для иранского бизнеса. Министерство сельского хозяйства Казахстана даже заявило о том, что, в связи со строительством железной дороги, республика собирается вдвое увеличить экспорт зерна в Иран, который является одним из основных импортеров казахстанского зерна на Ближнем Востоке. Хотя в прошлом году товарооборот между двумя странам составил около $442 млн. Это больше чем с Саудовской Аравией, но гораздо меньше, чем с той же Турцией.
В декабре прошлого года Рухани еще раз с официальным визитом посетил Казахстан. Как заявил тогда Назарбаев, для нашей республики Иран – важный партнер в странах мусульманского мира и дружественный сосед в Каспийском регионе. В свою очередь, президент Исламской Республики Иран подчеркнул готовность его страны стать полноценным участником ШОС и партнером Евразийского экономического союза, и, якобы, лоббистом этого процесса может выступить Астана.
Т у р к и
В то же самое время, наиболее тесные экономические и политические связи с начала 90-х годов были у Казахстана с Турцией, как с точки зрения перспектив создания единого тюркоязычного пространства, так и в качестве бизнес-партнера. Конечно, с экономической точки зрения, товарооборот Казахстана с Турцией не очень большой, по сравнению с той же Россией или Китаем, и составляет меньше $4 млрд. Но он явно выше, чем товарооборот Казахстана с Ираном или Саудовской Аравией. И не так давно президент Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган заявил о том, что Казахстан и Турция должны увеличить этот товарооборот до $10 млрд.
Что касается тюркоязычного пространства, то Анкара лишь в последние годы решила активно реанимировать проект его интеграции, и не только в культурно-гуманитарной сфере. Турция лоббирует ускорение объединения тюркоязычного мира и параллельно старается закрепить за собой роль одного из мусульманских центров. Хотя для Казахстана важны именно равноправные отношения с Турцией, без любых попыток со стороны Анкары выступит в роли нового «старшего брата» для других тюркоязычных стран.
Кстати, можно согласиться с интересным мнением тех экспертов, которые считают, что, неся на себе исторический груз бывших империй, Турция и Россия чем-то похожи, так как пытаются закрепить за собой роль субрегиональных держав, в том числе за счет расширения зоны своих стратегических интересов. Турция это пыталась сделать за счет Сирии, а Россия – за счет Украины. То есть Турция также страдает не меньшими комплексами бывшей Османской империи, которые реализуются в рамках проекта создания нового союза тюркоязычных государств, как Россия страдает комплексом советской державы, пытаясь собрать вокруг себя лагерь лояльных государств. Эрдоган, как и Путин, старается мобилизовать турецкое общество на основе поиска внутренних и внешних врагов. Отличие заключается лишь в том, что турецкий лидер активно использует в качестве скрепляющего материала религиозный фактор, а президент России делает ставку на так называемый ретроспективный патриотизм с элементами советской идеологии.
Кстати, на фоне уже упомянутого выше роста религиозного самосознания в Казахстане, неудивительно, что все чаще внутри казахстанского общества стали появляться спорные суждения о том, что модель сосуществования светского и религиозного фактора в Турции, где второй все больше доминирует, может быть привлекательным образцом для будущего развития Казахстана. И, возможно, официальная Анкара также заинтересована в поддержке таких настроений. Ведь Саудовская Аравия и Турция выстроили свои модели взаимодействия религии и государства, пытаясь расширить сферу использования этих моделей и в других суннитских странах.
Шиитскому Ирану в этом плане намного сложнее работать в Центральной Азии. Хотя Тегеран не устает наносить свои идеологические удары по своим конкурентам за влияние в исламском мире. Например, в Иране на международной конференции в начале июня 2015 мне довелось послушать выступление аятоллы, имама Али Хаменеи о внешнеполитических приоритетах этой страны. Он озвучил так называемые 7 принципов внешней политики Ирана, один из которых звучал так: приоритетом для страны является не реакционный и не модернизационный ислам, а традиционный. Можно предположить под реакционной версией ислама он имел в виду Саудовскую Аравию, а под модернизационной – Турцию.
Но Казахстану, как светскому государству, ни одна из этих зарубежных моделей не подойдет. Хотя текущие демографические и конфессиональные тренды указывают на то, что во время транзита власти религиозный фактор может послужить одним из инструментов для мобилизации части общества со стороны некоторых политических сил, что при низком уровне религиозного образования не только простых верующих, но даже имамов, представляет собой один из потенциальных рисков.
12.05.2017
Источник: forbes.kz
