Алмазбек Атамбаев совершил свой последний в должности президента Киргизии визит в соседний Узбекистан. Он прибыл в Ташкент с подписанным законом о ратификации договора о государственной границе. 5 октября аналогичный закон подписал президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев. На переговорах главы государств рассмотрели региональные проекты, обсудили вопросы торгово-экономического сотрудничества, и опять же приграничные проблемы — неурегулированными остаются 15% межгосударственных рубежей — самых проблемных, связанных с анклавами (для одной стороны) и эксклавами (для другой). Проблема требует решения, которого не видно. Предлагающийся вариант обмена территориями отдает неким отчаянием и отбраковывается большинство экспертов. На вопросы корреспондента EADaily отвечает заместитель директора по геокультуре и геоэкономике Средней и Центральной Азии Центра традиционных культур Бахтиер Эргашев.
— Как Вы прокомментируете перспективу этих переговоров, будет ли результат?
— С наскока эту проблему не решить. Это поняли обе стороны. Проблема должна решаться постепенно, без спешки. Да и быстро в любом случае не получится разобраться с анклавами или участками территорий совместного владения. Поначалу будет полностью закончена работа с 85% границы, т. е. по тем участкам, где нет противоречий. Остальное — потом. И уже хорошо, что эдакая «гонка» с этими 15% прекратилась. Обе стороны поняли, что так — «на раз» — вопрос не решить. Пока же Ташкент и Бишкек договорились облегчить населению въезд-выезд, условия пребывания.
— С киргизской стороны звучат такие экзотические предложения как «обмен территориями». Насколько реален такой вариант?
— Если говорить об анклавах, то у Киргизии таких больших анклавов как узбекские Сох (74 тыс. населения) и Шахимардан (более 5 тыс. населения) на территории Узбекистана нет. У киргизов в Узбекистане есть анклав Барак, из одного селения. Как их менять? Обмена здесь просто быть не может. Это только по территории, т. е. земле. А ведь еще и у людей надо интересоваться — жители Соха и Шахимардана, в случае чего, захотят стать гражданами Киргизии? Обмен мне видится ошибкой, которая будет иметь серьезные социальные последствия на всей территории Ферганской долины. Обмены территориями могут быть, когда речь идет о пастбищах или даже сельскохозяйственных посевных угодьях небольших площадей — скажем до 100 гектаров, чтобы выровнять пограничную линию, создать жителям некоторый комфорт в приграничье. Такие прецеденты — сплошь и рядом, и это нормальная практика в процессе делимитации, использованная, к слову, в свое время Узбекистаном и Казахстаном. Но у Узбекистана и Киргизии — другая ситуация, отягощенная угрозами, которые вырисовываются из Киргизии и Таджикистана. В отношении этих стран в регионе стало использоваться определение «коридор транзита угроз для стран региона». И это так — к сожалению, эти две страны стали источниками определенных проблем в сфере безопасности для своих соседей.
— Вы связываете это с упрощением правил перехода киргизско-узбекской границы?
— Это дополнительная угроза. Политическая нестабильность и постоянные политические пертурбации — события в 2005 и 2010 годах в Киргизии я все-таки не могу назвать революциями, но государственными переворотами — сформировали в конечном счете систему бесконтрольности центральной властью отдельных деятелей и слабого контроля периферии. Государственная идеология была принесена в жертву демократическим экспериментам. И только в последнее время власти Киргизии стали в должной степени осознавать угрозу радикализации общества. А основа любого состоявшегося государства — комплекс идей, которые предлагаются обществу и предлагаются самим обществом. Боюсь, что власти Киргизии опоздали. В южной части страны радикальные исламские идеи проникли в массы и стали серьезным фактором, влияющим на власть и общество. В иных населенных пунктах реальная власть принадлежит главам религиозных общин, способных диктовать правила игры, образа жизни местным государственным чиновникам. В Узбекистане совершенно другая ситуация. Проникновение радикальных идей и их носителей было серьезной проблемой, это одна из главных причин того, почему граница в Узбекистане была жестко закрытой. Сейчас Ташкент решил либерализовать пограничный режим с Киргизией. Но ведь угрозы с той стороны никуда не делись!
— Как же быть, решение о либеральном пограничном режиме ведь уже принято?
— Я подозреваю, что этот вопрос все еще находится в процессе решения. Мы все знаем, что значительную часть боевиков-наемников, которые воевали в Сирии и в Ираке составляют выходцы из Узбекистана и Киргизии. Статистика показывает, что в Узбекистан наемники не возвращаются под страхом наказания. Они оседают на юге Киргизии и становятся большой проблемой для киргизских властей, потому что как я уже отметил, в ряде регионов Киргизии именно исламские фундаменталисты и есть реальная власть. В любом случае, открытие границы не должно облегчить возможность проникновения в Узбекистан нежелательных элементов.
— Согласно релизам, «президенты Узбекистана и Киргизии обсудили региональные проекты, затронули вопросы экономического сотрудничества». Что стоит за этим официозом?
— Видимо, речь шла об участи Узбекистана в строительстве ГЭС в Киргизии. Президент Узбекистана заявил о готовности «принимать самое активное участие в строительстве ГЭС, в том числе и финансовое». Но пока ничего конкретно не известно ни об основных принципах участия, ни о финансовых условиях, ни технических, ни о правовых. Обсуждался также давний вопрос строительства железных дорог из Китая. Это более практично. Транскавказский коридор, в принципе, уже готов. Туркмения тоже готовит свои мощности, на сегодня — портовые. Мосты через Амударью построены. Остался последний стык — Китай-Киргизия-Узбекистан. С Китаем утрясаются технические разногласия по поводу ширины колеи. Похоже, выбор будет сделан в пользу российского (советского) стандарта колеи. Таким образом, каких-то серьезных возражений со стороны России уже не должно быть — она была против этого проекта главным образом из-за ширины колеи, и теперь в реализации проекта одним негативным фактором меньше. Осталось утрясти маршрут с Бишкеком.
— Президенты еще беседовали о двустороннем сотрудничестве. Что Ташкент и Бишкек могут предложить друг другу?
Узбекистан получает из Киргизии электроэнергию — закупки были возобновлены с лета 2017 года. Если говорить о киргизском экспорте, то речь о небольшом объеме продукции ограниченного ассортимента. В обратном направлении — из Узбекистана в Киргизию — товаропотоки могут быть несравнимо объемнее. Вопрос в конкретной заинтересованности, в конкретных соглашениях.
Центральноазиатская редакция EADaily
05.10.2017
Источник: eadaily.com
