В последние два десятилетия ислам стал одним из ключевых факторов влияния на общественно-политическую ситуацию в странах Центральной Азии, которые еще в недавнем прошлом были атеистическими советскими республиками.
Как рассматривать процессы исламизации, происходящие в этих республиках: возвращение к истокам, серьезная угроза, выбор обществ, инструмент мобилизации для государств или же иллюзия? Ответы на эти вопросы попытались найти эксперты из четырех стран Центральной Азии — Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана — в своем исследовании на тему «Центральная Азия: пространство «шелковой демократии». Ислам и государство». Аналитическая работа была проведена региональной экспертной платформой Central Asia Policy Group (CAPG) в рамках проекта, инициированного немецким Фондом имени Фридриха Эберта.
Политические и религиозные институты
Первый раздел исследования содержит обзор законодательства и институтов, регулирующих религию, а также и статистику в виде инфографики, позволяющей наглядно сравнить ситуацию в 4-х странах Центральной Азии. Так, религиозную сферу в Казахстане регулирует министерство, в Кыргызстане — комиссия, в Узбекистане и Таджикистане — комитет по делам религии. Главными негосударственными институтами в этой сфере являются в Таджикистане Исламский центр — Совет улемов, в остальных странах региона — Духовное управление мусульман.
Показательны данные по количеству мечетей и имамов. Так, в Казахстане в 2016 году насчитывалось 2516 мечетей (в 1991 году — 68), в Кыргызстане — 2669 мечетей ( в 2009 году — 1973), в Таджикистане — 3930, в Узбекистане — 2065 мусульманских организаций. Больше всего имамов на душу населения в Таджикистане — 1 имам на 2210 человек (всего 3914 имамов), меньше всего в Узбекистане — 1 имам на 7824 человек (всего 4100 имамов). В Казахстане один имам приходится на 4915 человек (3611 имамов по стране), в Киргизии — на 2407 человек (2500 имамов).
Ситуация с религиозным образованием в странах региона разнится. Так, в Кыргызстане зарегистрированы 112 исламских учебных заведений, в том числе один исламский университет, 9 исламских институтов, 102 медресе (из них 88 действующих). В пересчете на душу населения получается одно учебное заведение на 68,4 тысячи человек. В Казахстане действуют 13 учебных заведений — один университет, один институт повышения квалификации, 9 медресе и 2 центра подготовки чтецов Корана (одно учреждение на 1,36 млн человек). В Узбекистане насчитывается 11 учебных заведений — 2 исламских института и 9 медресе (одно заведение на 3,21 млн человек). Меньше всего религиозных образовательных учреждений в Таджикистане, где функционирует только один государственный исламский институт на все население страны — 8,65 млн человек.
Во всех республиках региона в настоящее время официально запрещены религиозные партии. Только в Таджикистане до сентября 2015 года действовала Партия исламского возрождения (ПИВТ), которая была обвинена в организации попытки вооруженного мятежа и объявлена террористической.
Далее авторы исследования анализируют динамику трансформирмации политик каждой из четырех стран в отношении ислама за весь период независимости (до 2016 года). Приведем краткий обзор страновых разделов работы.
Узбекистан: Исламский ренессанс и внутренняя дилемма безопасности
В первые годы независимости в Узбекистане наблюдалась определенная либерализация в сфере религии. Возрождение религии сопровождалось легализацией и выходом из тени существовавших мечетей. Благодаря этому в стране число мечетей резко выросло — с трехсот в 1989 году до 6 тысяч в 1993 году. Но в последующие годы тысячи мечетей, которые функционировали в начале 1990-х, не прошли официальной перерегистрации и были закрыты.
Вызовы исламского экстремизма, которые Узбекистан испытал в 1990-е годы (появление ИДУ и других экстремистских групп в Ферганской области; теракты в Ташкенте в феврале 1999 года и другие факты), процесс политизации и радикализации ислама способствовали ужесточению государственного контроля над религиозной жизнью в стране.
В республике запретили создание религиозными организациями негосударственных учебных заведений, а также преподавание религии в частном порядке. Власти негласно ограничивают посещение молодыми людьми пятничных молитв в мечетях, задерживая студентов после занятий. Женщинам и девушкам не разрешается носить в вузах религиозную одежду.
В то же время государство и политическая элита используют исламскую риторику. Примерами тому являются публичное осуждение западной поп-культуры, роскошных свадеб, мини-юбок девушек, вплоть до лишения лицензии на концертную деятельность некоторых артисток за откровенный вид и поведение на сцене. Все это обосновывается ссылками на национальные традиции и исламские ценности.
Как отмечают авторы исследования, отличительной чертой нынешней политической элиты Узбекистана является упрощенное представление о том, что модернизация неизбежно приводит к уменьшению влияния религии и в обществе, и в умах людей. При Исламе Каримове религии отводилась преимущественно роль хранителя культуры. Однако политика активного снижения роли религии в жизни людей проводилась в то время, когда в обществе шел обратный процесс — усиления значения ислама.
В настоящее время в стране формируется новая общественная атмосфера, в том числе и в отношении религии. Инспектируя регионы страны, новый президент каждый раз непременно посещает исторические святые места, объекты культа и общается с духовенством. Выступая перед участниками съезда имамов в Ташкенте 15 июня 2017 года, Шавкат Мирзиёев подчеркнул необходимость более гибкой политики в сфере религии. Он призвал пересмотреть «списки неблагонадежных» в сторону сокращения. В постсоветской истории отношений между властью и религией, очевидно, открывается новая страница.
Ислам в Казахстане: Между общностью и размежеванием
Традиционно ислам не был определяющим феноменом в жизни этнических казахов, хотя является немаловажной составной частью идентичности. Как отмечают исламоведы, доля тех, кто исполняет все ритуалы и соблюдает нормы ислама в своей жизни, на протяжении последних десятилетий составляет 7-11 процентов от общего числа мусульман в Казахстане. Эти показатели уровня религиозности значительно отличают казахстанцев от их соседей в Центральной Азии, исторически более религиозно ориентированных. В целом делается вывод, что ислам в Казахстане как политический фактор маргинален.
В 1990-х годах исламский фактор во внутренней политике не играл сколько-нибудь заметной роли, вместе с тем закономерно, что социальная роль религии за это время возросла. С конца 1990-х годов власти страны узрели в религиозной активности и появлении неформальных религиозных общин и лидеров вызов. При этом эволюция отношения государства к этому вопросу от настороженности до активного противодействия была стремительной. Речь идет не только о так называемых нетрадиционных течениях и группах в исламе, таких как «Таблиг-и-Джамаат», «Хизб-ут-Тахрир», салафитах, но и о группах, придерживающихся суфизма, распространение которого в традиционной казахской среде имеет сравнительно давние исторические корни. Начиная с 2011 года, в Казахстане перманентно идут дебаты о запрете салафизма, которые усиливаются на фоне терактов.
Возникает риск того, что в ответ на вызов радикалов государство будет противопоставлять также крайние меры — непропорциональное усиление административного контроля и силового давления. По официальным данным на 2016 год, более 400 человек находились в местах заключения за участие в террористической и экстремистской деятельности. В этом контексте вполне оправданными звучат предостережения религиоведов, что «гармония светско-исламских отношений в Казахстане может быть нарушена как в результате провокаций со стороны религиозных радикалов, так и в результате непродуманных действий со стороны отдельных представителей госорганов».
Власти стремятся сохранить контроль над религиозной сферой через укрепление ДУМ Казахстана. Дискуссия об атрибутах исламской одежды периодически активизируется в стране, особенно с начала 2010-х годов. Общее количество носящих религиозно обусловленную одежду не так велико, тем не менее острые споры вызвал вопрос о допустимости ее ношения в госучреждениях и учебных заведениях. Запрет на ношение религиозной одежды (хиджаба) был детализирован приказами министерства в 2016 году.
Возрастающую роль ислама может проиллюстрировать увеличение числа соблюдающих пост в месяц Рамадан, совершающих хадж, посещающих пятничный намаз, в том числе госслужащих. Показательно, что зачастую деловые встречи чиновники стараются не назначать на пятницу в послеобеденный период. Таким образом, обрядовая сторона ислама становится значимым социальным фактором.
Таджикистан: Ислам и политика
Ислам в Таджикистане играет значительную роль: религиозная идентичность («я — мусульманин») порой успешно конкурирует с национальной самоидентификацией («я — таджик»). Историческая память таджиков даже в советский период имела неразрывную связь с исламскими ценностями, которые в то время жестко подавлялись. В советском Таджикистане впервые в регионе было образовано отделение Партии исламского возрождения (Советского Союза), которое после обретения независимости республикой превратилось в самую мощную оппозиционную партию.
Почти четвертьвековую историю взаимодействия политического ислама со светской государственной властью в Таджикистане можно разделить на три этапа:
1. Бескомпромиссной борьбы за характер национальной государственности (1991-1997 годы, гражданская война);
2. Сохранения статус-кво в рамках Соглашения о мире (1997-2010 годы);
3. Вытеснения политического ислама с общественно-политической арены страны (2010 год — по настоящее время).
Как в годы гражданского противостояния (1992-1997), так и в годы постконфликтного восстановления (1997-2008) процесс строительства мечетей и молельных домов шел ускоренными темпами. Дело дошло до того, что их количество превысило общее число средних школ по всей стране. Власть озаботилась вопросом упорядочения религиозной жизни населения и сдерживания процесса исламизации общества. Совет улемов Таджикистана, являющийся общественным институтом, стал контролироваться государством. Имам-хатибам пятничных мечетей была назначена фиксированная зарплата, что означало придание им статуса госслужащих.
После сентябрьских событий 2015 года, квалифицированных властями как попытка военного переворота, Верховный суд Таджикистана запретил деятельность ПИВТ. А конституционный референдум 22 мая 2016 года утвердил запрет на создание религиозных политических партий. Теперь деятельность ПИВТ останется в истории суверенного Таджикистана как неудавшаяся попытка функционирования политпартии исламского характера в условиях светской государственности.
Нейтрализовав ПИВТ, власть устранила своего ключевого оппонента в религиозных вопросах. Ни одна структура, связанная с религией, в Таджикистане не обладает тем политическим статусом и влиянием, каковым обладала ПИВТ.
На этом фоне особую тревогу вызывает наличие в обществе религиозных людей, подверженных пропаганде салафизма и ваххабизма, а также волна осознанно присоединившихся к так называемому «Исламскому государству» — людей, которые отправились в Сирию, не примирившись с атеистическими проявлениями в действиях власти (создание дискомфортных условий для носящих хиджаб и бороду). По мере неофициального освоения основ ислама (от приверженцев салафизма и ваххабизма) у части религиозно настроенной молодежи формируется негативное отношение к светской власти, считают эксперты.
Кыргызстан: Политика и ислам
После распада Союза ислам был не единственной идеологической парадигмой, к которой обратили свои взоры граждане суверенного Кыргызстана. Достаточно привлекательными были и продолжают оставаться идеи демократии, либерального государства, прав и свобод человека. Процесс поиска идеологической идентичности в Кыргызстане продолжается, и роль ислама в этом процессе имеет тенденцию к расширению.
Примечательно, как менялась риторика первых лиц страны, например, первого и второго президентов Кыргызстана — становится очевидным постепенный рост внимания к исламу и его роли в обществе. Речи первого президента Киргизии Аскара Акаева отличались осторожным отношением к исламу. Он намеренно не отделял его от других религий. Исламу отводилась скорее культурная сфера, чем идеологическая и тем более политическая. Президент не молился, не совершал намаз, во всяком случае – публично.
Второй президент Курманбек Бакиев, будучи, как и Акаев, полностью «продуктом» советской эпохи, тем не менее, обращал более пристальное внимание к вопросу ислама. Религия как политический вопрос начала рассматриваться именно в бакиевские времена. Первым законом, который утвердил Курманбек Бакиев, был закон о свободе вероисповедания.
Алмазбек Атамбаев в период своего президентства в разной степени демонстрировал свою приверженность исламу. Из всех президентов Кыргызстана он делал это наиболее явно. В своих интервью он часто говорит на темы религии, идентичности и безопасности.
Теракты 11 сентября 2001 года в США привели к тому, что отношение к исламу стало меняться во всем мире, включая и Кыргызстан. Исламу все больше отводилась роль «негативного фактора» с довольно объемными характеристиками «экстремизма» и «терроризма». Эти процессы происходят на фоне того, что в Кыргызстане, как и везде в Центральной Азии, ислам становится все более востребованным со стороны общества. Это демонстрирует динамика стремительного увеличения количества мечетей и медресе в стране, особенно в регионах, где мечеть стала основным доступным местом социализации людей.
Несмотря определенные попытки государства ограничить религиозное влияние, особенно в сфере политики, эти процессы, так или иначе, набирают обороты, и религия в Кыргызстане все больше проникает в политику. И в среде чиновников высокого ранга, и в среде конкурирующих политических групп ислам все чаще становится способом позиционирования и легитимизации, а также ресурсом для мобилизации избирателей. В 2010 году депутат парламента Кыргызстана, экс-омбудсмен Турсунбай Бакир уулу принял присягу в парламенте не на Конституции Кыргызстана, а на Коране. В 2011 году в здании парламента страны открывается первая молельная комната — намаз-кана. Позже, в 2015 году, была построена вторая молельная комната, большей площади.
Рост влияния ислама на умы и настроения людей естественным образом озаботил государство вопросами качества образования, получаемого в религиозных учебных заведениях. В настоящее время Госкомиссия по делам религий Кыргызстана совместно с ДУМ ведет активную деятельность в области религиозного образования, обсуждается Концепция религиозного и религиоведческого образования в Кыргызстане.
На фоне обострения террористических угроз со стороны различных радикальных движений, «Исламского государства», дискурс религиозного, конкретно исламского все больше вытесняется в область политики безопасности с отсылкой к «экстремизму» и «терроризму». Долгое время политика Кыргызстана в религиозной сфере считалась самой либеральной в регионе Центральной Азии. Однако в последнее время политика республики стала ужесточаться. Все чаще на Совете безопасности государства обсуждается религиозная тема, все активней силовые органы занимаются проблемами радикального ислама.
Тезисы
В заключение авторы исследования обобщают тенденции, характерные для стран региона:
— Духовные управления мусульман (ДУМ) можно рассматривать как продолжение советской практики централизованного управления религиозной сферой в каждом из государств Центральной Азии.
— Модификация государственной политики в данной сфере, а также формирование нового диалога с исламом обусловлены двумя основными тенденциями, которые можно условно обозначить как борьба за умы и сердца (в частности, ради легитимизации режима) и борьба за голоса электората.
— Наблюдается очевидный и объективный процесс роста количества религиозных организаций (мечетей) в странах Центральной Азии. В первые годы независимости данный процесс носил неконтролируемый характер. В последующем государства предприняли шаги по упорядочению данного процесса через усиление контрольных и координационных механизмов.
— В Центральной Азии только Таджикистан имеет неоднозначный опыт деятельности легальной политической партии религиозного типа. Однако тенденция секьюритизации ислама привела к тому, что на сегодняшний день легальное участие таких организаций в политической жизни страны стало невозможным.
— Актуальность проблематики вызовов и угроз, которые появляются как побочный эффект реисламизации, предопределяет секьюритизацию ислама в государственной политике. Это, в свою очередь, порождает вопрос о необходимости нахождения принципов и основ взаимного доверия между исламом и государством.
С полным текстом исследования можно ознакомиться по этой ссылке.
02.11.2017
Источник: МИА «Фергана»
