ЦСЭГИ представляет Вашему вниманию первую часть большого материала о хитросплетениях современной афганской политики: о действующих лицах и альянсах, сопротивляющихся Талибану*, перспективах внутриполитического кризиса для Центральной Азии, а также об интересах и действиях внешних сил, стремящихся этот кризис использовать.
Автором выступил лучший, на наш взгляд, российский эксперт по Афганистану — востоковед, доктор исторических наук, Александр Алексеевич Князев
Важнейшей характеристикой всех условных «центров сопротивления» движению талибов является имманентный для афганского менталитета вождизм, отсутствие реальных программ для потенциальных групп поддержки среди населения. Это относится и к этническим и религиозным группам, чьи реальные интересы не отражены действующими (формальными) политическими лидерами и партиями, дислоцирующимися уже более полугода исключительно в эмиграции.
В конце сентября 2021 года было объявлено о создании «правительства Афганистана в изгнании» под условным руководством бывшего вице-президента в администрации сбежавшего из страны экс-президента Ашрафа Гани Амруллы Салеха. Сам Амрулла Салех после взятия Кабула талибами недолгое время находился в Панджшерской провинции, затем в Таджикистане, откуда отбыл в Дубаи. Теоретически, политическими союзниками Салеха могут быть только чиновники из прежней администрации, но эта инициатива не имеет поддержки в самом Афганистане, за исключением, может быть, опоры отдельных участников на узкий круг их родоплеменных и региональных связей.
Одновременно, все без исключения фигуры данного «правительства» обладают многолетними устойчивыми связями в американской элите, их всех можно уверенно квалифицировать как «проамериканских» или «прозападных». Формальное существование «правительства в изгнании» может иметь только один смысл: в рамках тактики США и их союзников по непризнанию правительства «Талибана» и провоцированию дальнейшего конфликта в Афганистане. К этому «правительству в изгнании» можно будет апеллировать как к якобы законному преемнику предыдущей администрации Ашрафа Гани. Впрочем, к настоящему времени все ограничивается активностью самого Амруллы Салеха в социальных сетях: его сообщения имеют ярко выраженный антипакистанский характер, движение талибов характеризуется как некий инструмент пакистанских спецслужб.
В распространенном заявлении «правительства в изгнании» оно обращается к панджшерскому «Фронту национального сопротивления Афганистана» с позиций якобы единственно легитимного органа власти в стране. В ответном заявлении «фронта» быстро было заявлено, что никакого отношения к этому правительству «фронт» не имеет. Несмотря на свое происхождение из Панджшера, Амрулла Салех в ходе своего сотрудничества с экс-президентом Ашрафом Гани фактически полностью утратил поддержку панджшерцев. А большинство бывших чиновников находятся в США, ОАЭ, Турции и странах Европы и о какой-либо последующей их активности неизвестно.
Более активен — во всяком случае, виртуально — «Фронт национального сопротивления Афганистана». Его лидером (а точнее — символом) является Ахмад Масуд, сын покойного национального героя Афганистана Ахмад Шаха Масуда. До 2001 года Ахмад Масуд находился сначала в Таджикистане, где получил начальное образование, а затем в Иране. Но после смерти Ахмад Шаха Масуда братья отца отправили его учиться в Великобританию, в Королевскую военную академию в Сандхерсте. Трудно предполагать, что такая фигура осталась без внимания спецслужб Великобритании, но в любом случае его ориентация на страны Запада особых сомнений не вызывает. Осенью 2021 года Ахмад Масуд нанял фирму Stryk Global Diplomacy из Вашингтона для продвижения своих интересов в США. «Наша задача — донести до правительства США, что сопротивлению нужно оружие, нужна амуниция, чтобы победить ‘Талибан’», — говорит глава компании Роберт Стрик. 27 октября 2021 года «Фронт сопротивления» был зарегистрирован в США как лоббистская структура, которая официально ведет в США деятельность в качестве иностранного агента по лоббированию инициатив об оказании помощи своим силам. В регистрационной заявке, поданной в соответствии с Законом США «О регистрации иностранных агентов» от 1938 года, мотивация группы, в частности, указана так: защитить 20-летние вложения США в Афганистан и избавить страну от нетерпимости и терроризма.
О создании «фронта» было объявлено после установления контроля талибов над Панджшером, причем сразу и в безапелляционной форме «фронт» позиционирует себя как единственный центр антиталибского сопротивления. «Ни одно объединение не может получить легитимность без поддержки и одобрения его превосходительства Ахмада Масуда, потому что сегодня он является источником легитимности», — заявляют представители «фронта». Первое послание было опубликовано через день после захвата талибами Панджшера. Лидер ополчения опубликовал аудиозапись, в которой призвал афганский народ к восстанию против режима талибов, что было сразу же подхвачено рядом западных СМИ. С первых же заявлений проявляется в абсолютной степени прозападная ориентация этого движения. В своей виртуальной активности «фронт» отличается радикальным неприятием позиций стран, склонных к более гибкой и рациональной тактике в отношении ситуации в Афганистане: Китая, России, Ирана, стран Центральной Азии (кроме Таджикистана). Ахмад Масуд высказывается за децентрализацию политической и административной системы Афганистана, при этом отвергая любые компромиссы с движением «Талибан», которое квалифицирует исключительно как действующее в интересах Пакистана.
Военным руководителем «фронта» является Салех Мохаммад Регистани, один из бывших помощников покойного Ахмад Шаха Масуда, в своих выступлениях он пытается показать населению Афганистана и мировому сообществу, что «фронт» существует и продолжает сопротивление. Все новости о систематических столкновениях сил сопротивления с талибами, а также об активизации движения сопротивления в самом Панджшере и в провинциях Баглан, Каписа, Парван и Бадахшан обычно публикуются без подтверждения.
Какая-либо значительная активность «фронта» возможна только при значительной финансовой и военно-технической поддержке извне. Однако, даже если кто-то из внешних акторов (таковыми могут быть, прежде всего, страны Запада и, возможно, Индия) захотел бы оказать такую поддержку, это выглядит маловероятным в силу объективных обстоятельств. Немногочисленные группы «фронта» находятся в глубине ущелий Панджшерской долины и фактически заблокированы там силами движения «Талибан». Они не имеют наземных каналов общения не только с окружающими Афганистан странами (например, с Таджикистаном), но и возможности воздушного сообщения чрезвычайно ограничены. Районы, где находятся отряды «фронта» лишены взлетно-посадочных возможностей для большинства авиационных средств. Чтобы увереннее заблокировать наземные связи, талибами усилено их военное присутствие по линии границы с Таджикистаном, нельзя исключать и использования талибами средств ПВО.
Политические амбиции самого Ахмада Масуда и панджшерского фронта проявились и в связи с объявлением о создании «Высшего совета национального сопротивления Афганистана». 20 октября 2021 года в Турции было объявлено о создании Высшего Совета национального сопротивления Афганистана, 22 октября Совет опубликовал официальное заявление по этому поводу. В Совет вошли Абдул Раб Расул Сайяф, Салахуддин Раббани, Абдул Рашид Дустум, Абдул Карим Халили, Мохаммад Юнус Кануни, Хаджи Мохаммад Мохаккик и Ата Мохаммад Нур. Члены «совета национального сопротивления» заявили, что «предпримут военные действия, если политические усилия не приведут к миру в Афганистане».
Все перечисленные фигуры относятся к поколению афганских политиков, выросших до лидеров своих этнополитических партий, еще из 1980-х годов. За исключением Абдул Рашида Дустума, все они успели повоевать с тогдашним кабульским правительством и советскими войсками.
Впрочем, уже через несколько дней Салахуддин Раббани и Абдул Карим Халили опровергли свое участие в данном «совете». Это первое из обстоятельств, свидетельствующих о невозможности консолидации всех перечисленных персонажей и, как следствие, невозможности эффективной деятельности данного «совета» как самостоятельного актора антиталибского сопротивления. Внутри данного списка лидеров существует большое количество перекрестных противоречий, имеющих большую историю и, как показывает опыт, высокий уровень антагонизмов, неспособность к совместной деятельности. В самом оптимистическом измерении, это могут быть только очень краткосрочные альянсы, которые будут переходить в конфронтацию вплоть до военных действий друг против друга. Недавняя афганская история знает случаи, когда узбеки Дустума воевали и с таджиками Ата Мохаммада Нура, и с хазарейцами Хаджи Мохаммада Мохаккика, да и у хазарейцев с таджиками не всегда все было ладно… Серьезные расколы существуют также внутри практически всех этнических общин и формально совпадающих с ними этнополитических партий.
Так, старейшая таджикская партия «Джамиати Ислами» (Исламское общество Афганистана, ИОА) содержит в себе несколько региональных фракций, между которыми расходятся как интересы регионов, так и интересы региональных элит и их лидеров. Партия расколота как минимум на 4 фракции: «Панджшерскую», «Гератскую», Балхскую (Мазари-Шариф) и Бадахшанскую. В свою очередь, внутри «панджшерской фракции» существует раскол по приверженности лидерам. Помимо «Фронта национального сопротивления Афганистана» Ахмада Масуда и братьев Ахмад Шаха Масуда (Ахмад Зия Масуд и Ахмад Вали Масуд), существуют группы сторонников Мохаммада Юнуса Кануни, бывшего министра иностранных дел Абдуллы Абдуллы. «Балхская фракция», возглавляемая Ата Мохаммадом Нуром, находится в наиболее острой конфронтации с панджшерскими группами, частично к ней примыкает «Гератская фракция», возглавляемая Мохаммадом Исмаил-ханом. Исмаил-хан во многом признает лидерство в «Джамиати Ислами» Ата Мохаммада Нура, что ставит его в оппозицию к Салахуддину Раббани, возглавляющему «Бадахшанскую фракцию» и являющемуся формальным председателем партии «Джамиати Ислами». Одновременно, Исмаил-хан в высокой степени зависим и связан с Ираном, что создает определенные дистанции между ним и панджшерской и бадахшанской группами, в большей мере сориентированными на западные страны. Отдельную позицию занимает в бадахшанской таджикской общине известный политик Латиф Педрам, экс-депутат парламента, занимающий крайне националистические таджикские позиции и имеющий определенное число сторонников на севере провинции Бадахшан. Латиф Педрам и подобные ему отдельные политики во всех этнических группах способствуют фрагментации общин и являются немаловажным препятствием для консолидации и мобилизации вокруг политических лидеров.
Неоднородна и представляющая интересы хазарейской шиитской общины партия «Хезби Вахдат Ислами Афганистан» (Партия исламского единства Афганистана, ПИЕА), одну из фракций которой возглавляет Абдул Карим Халили, а другую — Hezb-e Wahdat Islami Mardum-e Afghanistan (Партия исламского народного единства Афганистана) — Хаджи Мохаммад Мохаккик. В отличие от других хазарейских шиитских лидеров, Хаджи Мохаммад Мохаккик обладает реальным военным потенциалом и теоретически может рассчитывать на известную бригаду «Фатимиюн», сформированную в Иране из афганских хазарейцев и имеющую богатый опыт военных действий в Сирии на стороне правительства Башара Асада. Все шиитские лидеры во многом ориентируются на Иран и их участие в потенциальных военных действиях на территории Афганистана всегда будет согласовано с позицией Тегерана в афганском вопросе.
Партия «Джумбеши Милли-е Ислами Афганистан» (Национально-исламское движение Афганистана) обычно считается узбекской партией, хотя в реальности это партия Абдул Рашида Дустума. Дело в том, что консолидация узбекских общин Афганистана вокруг Дустума как главного лидера никогда не была полной, за пределами влияния и партии, и самого Дустума, всегда оставались, например, узбеки провинций Кундуз, Тахар, Бадахшан, Саманган. Существует и ряд узбекских политиков, менее известных, но располагающих влиянием в своих регионах, не связанных с Дустумом и иногда находящихся в конфронтации с ним, что в целом делает узбекскую общину в высокой степени фрагментированной.
В декларации «Высшего совета национального сопротивления Афганистана» не упоминается еще одна важная этнополитическая составляющая, способная быть включенной в антиталибское движение — исмаилитское сообщество. Исмаилиты Афганистана делятся на две устойчивые группы: исмаилиты провинции Бадахшан и община исмаилитов провинции Баглан, которая традиционно подчинена своим местным лидерам из семьи Кайани (Надери), эпизодически играя важную роль в военно-политических процессах в стране.
Неясной пока остается позиция и способность участвовать в каком-либо антиталибском движении довольно многочисленных пуштунских партий и политиков (за исключением Абдул Раб Расула Сайяфа, фигуры однозначно просаудовской ориентации). Список заявляющих о себе «борцов» против движения талибов время от времени пополняется: это и «Фронт за свободу Афганистана», «Отряды Алипура», «Безымянные солдаты Хазарестана», «Национальный фронт освобождения Афганистана», «Тигры освобождения Туркестана» …
Отдельное существование сразу нескольких антиталибских центров вызывает вопрос о шансах каждого из них. Панджшерский «фронт» является виртуальной фигурой и неспособен стать реальным политическим и, тем более, военным актором на основе собственных электоральных и материальных ресурсов. Правомочность и дееспособность афганских этнополитических партий, существовавших до 15 августа 2021 года, как и группы элиты, причастной к правительству Ашрафа Гани, в настоящее время также является в высокой степени сомнительной. Их интересы очень далеки от потребностей соответствующих этнических и региональных общин, в значительней мере они скомпрометированы своими связями с предыдущими афганскими правительствами, которые в глазах большинства афганцев являются уже символами социально-экономического кризиса, коррупции и отхода от традиционных афганских ценностей морального, включая религиозный, характера.
Оценивая вероятность эскалации военного конфликта в стране, отдельно можно рассматривать возможные действия неталибских террористических групп, в частности, ИГИЛ. В настоящее время эпизодические боевые действия между формированиями движения талибов — с одной стороны, и ячейками ИГИЛ — с другой, являются главным содержанием военной составляющей ситуации в Афганистане. Но в условиях общей военно-политической нестабильности (при активизации антиталибских сил) совершенно уверенно можно говорить и о вероятности активизации этих групп. Появляющаяся в интернет-пространстве информация о попытках заключения альянсов антиталибских центров с исламистами (якобы прошедшие переговоры Абдул Рашида Дустума с Санауллой Гафари, одним из лидеров ИГИЛ в Афганистане) не имеет подтверждений, но также должна учитываться в общей оценке сферы безопасности по Афганистану. Сложившиеся за несколько десятилетий военно-политические традиции в стране допускают какие угодно конфигурации, способные меняться чрезвычайно динамично. В конце концов, тот же Дустум, предал в 1992 году президента Наджибуллу, открыв моджахедам дорогу в Кабул.
Можно утверждать, что превращение объявленных центров противодействия движению «Талибан» способно стать реальностью исключительно при серьезной внешней поддержке — не только политико-дипломатической, но и конкретно-материальной.
Создание любым из политиков любых военных формирований с любой политической программой возможно только на основе финансовой мотивации участников. Все без исключения афганские политики обладают и собственным материальным ресурсом для, например, формирования неких военных подразделений. Однако, за чрезвычайно редкими, единичными, исключениями, сложившиеся ментальные традиции не подразумевают использования собственных ресурсов афганских политиков для подобных целей и — по крайней мере в краткосрочной перспективе, — задачей всех объявленных центров является поиск внешних ресурсов. Без решения этой задачи все они обречены оставаться только виртуальными центрами информационного противостояния с «Талибаном», в чрезвычайно малой степени оказывая влияние на реальные процессы, происходящие в стране.
Продолжение следует…
