Директор Российского общества политологов Андрей Серенко специально для BRIEF поделился свои мнением о докладе Минюста и МИД РФ о возможном исключении Талибана из списка запрещённых.
Конечно, это, прежде всего, политический жест. Он демонстрирует готовность Москвы выйти на новый уровень политических отношений с Талибаном. Очевидно, что талибы оценят его позитивно, хотя не стоит рассчитывать на какую-то особо яркую, оптимистическую реакцию со стороны нынешнего Кабула. Талибов интересует международное политическое признание их режима, которое они до сих пор не получили ни от одной страны в мире. Если вскоре после исключения Талибана из списка запрещённых террористических организаций Москва объявит о политическом признании правительства и режима талибов в Афганистане, то тогда, безусловно, руководство Талибана воспримет инициативы Москвы с большим энтузиазмом.
Сам жест с исключением из национального «черного списка» для талибов не нов: около полугода назад Казахстан уже пошел на такой шаг. Это вызывало медийное внимание на несколько дней, но на политическую реальность отношений Кабула и Астаны не слишком повлияло. Скорее всего, и в случае с исключением талибов из российского «черного списка» произойдёт нечто подобное. Любопытно, что информация о возможном позитивном демарше Москвы в отношении талибов появилась после визита президента России Владимира Путина в Узбекистан, власти которого сейчас наиболее активно из республик Центральной Азии взаимодействуют с режимом Талибана. Не исключено, что Россия и Узбекистан намереваются координировать свои действия на афганском направлении — в смысле взаимодействия с правительством талибов.
Для России важно сейчас продемонстрировать свои особые позитивные отношения с Талибаном — прежде всего, с целью укрепления своего влияния в центральноазиатском регионе, для которого угрозы из Афганистана имеют очень серьёзное значение. Способность Кремля влиять на талибов усиливает его имидж в республиках Центральной Азии, где российские позиции в той или иной мере пытаются оспорить Китай, США, ЕС, Турция и некоторые арабские государства. Демонстрация добрых отношений и реальное взаимодействие с талибами — это специфический политический ресурс Москвы, который может быть использован для укрепления российских позиций в Центральной Азии. Впрочем, пока остаётся открытым вопрос, готовы ли будут талибы поддержать новую игру России в регионе. И если да, то какую цену придётся за это заплатить Москве.
Лидеры Талибана сейчас переживают свои 90-е годы, они заняты зарабатыванием денег, сколачиванием личных капиталов и внутренней борьбой за власть. Они будут ждать от российской стороны денег и поддержки в решении личных задач и проблем. И здесь для Москвы важно сделать правильную ставку, помня, что многие талибские политические лидеры и командиры уже коррумпированы американскими друзьями и их арабскими посредниками. Российские предложения явно не должны разочаровать главарей Талибана, избалованных большими деньгами и тайным вниманием со стороны представителей сверхдержав. Решение Москвы начать новую политическую игру с талибами нельзя не признать рискованной. Да, талибы пока смогли удержаться у власти, за три года силы антиталибского Сопротивления не сумели создать в стране реальную альтернативу диктатуре «яростных мулл».
Однако сейчас тревожные тенденции нарастают внутри самого Талибана.
Во-первых, набирает силу борьба за власть между лидерами разных талибских кланов (мулла Абдул Гани Барадар, Сираджуддин Хаккани, мула Якуб и др.) — как между собой, так и с ближайшим окружением эмира Талибана маулави Хайбатуллы Ахундзады. Источники внутри движения талибов говорят о возможности политического переворота в стране с перспективой смещения эмира Хайбатуллы. И не ясно кто придет ему на смену.
Во-вторых, усиливается раскол Талибана по этническому признаку: конфликты, вооружённые в том числе, между талибами-пуштунами и талибами-непуштунами уже являются повседневным явлением на севере Афганистана. И эти конфликты могут однажды вылиться в полноценную гражданскую войну. Если это случится, то России придётся выбирать сторону в новом афганском конфликте, и не факт, что выбор окажется удачным.
