Спустя пять месяцев после прихода к власти талибы далеки от того, чтобы контролировать доставшуюся им страну/
Перейдет ли Афганистан грань гуманитарной катастрофы? Опубликованный талибами в январе бюджет показывает: у запрещенной в России группировки и захваченной ею страны есть средства к существованию на ближайшие три месяца, но насчитывается их всего $508 млн. Скудость запланированных трат соответствует многомесячным невыплатам зарплат, затрагивающим как врачей и учителей, так и вооруженные силы. После прихода к власти безденежье сделалось основной опасностью для «Талибана». Если справиться с ней не удастся, страна может вновь распасться на уезды, и одни будут контролироваться исламистами, другие — сторонниками светского правления, третьи — конфликтующими племенами. Призрак новой гражданской войны проступает все отчетливее.
Экономика, летящая в пропасть
Экономический коллапс Афганистана после вывода войск США и их союзников в августе 2021 года с самого начала можно было считать предрешенным. Во времена западного присутствия доля иностранной помощи в местном бюджете не опускалась ниже 50%, поднимаясь в отдельные годы до 80%. Выведя войска, Вашингтон не только закрутил финансовый кран, но и перекрыл доступ к хранившимся у себя ресурсам. Около $9,5 млрд Центробанка Афганистана блокированы на счетах в США. Новым фактическим властям в возможности пользоваться этими деньгами отказано.
В отсутствие средств, державших экономику на плаву, талибы вынуждены мириться с проседанием ВВП — по оценке МВФ, вплоть до 30%, — и галопирующей инфляцией. Представление о ней дает рост курса доллара: с 80 местных единиц афгани летом до 120 — зимой. Но вживую афганцы не видят и этих денег. В социальном секторе — врачам, учителям — выплаты задерживают. А в значимой для выживания режима военной сфере расчет идет через натуральные поставки. Бойцы и низовые командиры «Талибана» получают свое жалованье продуктами питания.
К финансовым проблемам добавляются стихийные бедствия. Осенью часть Афганистана поразила засуха, в то время как другие его районы страдали и страдают от наводнений. Необычная скудость урожая ставит страну на грань голода, какого не помнят со времен XX века. Тяжесть положения признают независимые эксперты. По оценке Всемирной продовольственной программы, в 2022 году две трети афганцев будут критически зависеть от иностранной помощи. В ООН предупреждают об «одной из худших гуманитарных катастроф в истории Афганистана», а заместитель генерального секретаря организации Мартин Гриффитс называет оказание гуманитарной помощи условием для самого выживания страны.
Растущие экономические проблемы Афганистана — источник беспокойства для всех государств региона. Одна из причин напряженного интереса не всегда проговаривается вслух, но подразумевается всеми. Это наркотрафик: с конца XX века Афганистан закрепил за собой лидерство в производстве опия, ключевого ингредиента героина. К 2022 году доля афганских производителей этого наркотика на нелегальном мировом рынке оценивается в 80%. Она может еще возрасти. Засуха заставляет крестьян юга страны менять свои планы — высаживать мак вместо других посевов, поскольку эта культура легче переносит превратности климата.
Сменяющие друг друга афганские власти ведут борьбу с производством опиатов. Еще в 2000 году мулла Омар, один из основателей «Талибана», объявил войну наркотикам, но результатов добиться не успел или не смог. Пришедшие в 2001 году американцы потратили на искоренение прибыльной отрасли миллиарды долларов.
Афганским крестьянам, возделывавшим мак, предлагали альтернативу — другие сельскохозяйственные культуры и даже денежные выплаты, но все тщетно. В последние годы американского присутствия положение только ухудшилось. В 2019 и 2020 годах доля пахотных земель, отведенных под опиаты, возросла на 30%.
Роль талибов в преступном бизнесе остается двоякой. Следуя законам шариата, они осуждают наркотрафик, что не мешает им быть его частью. По оценке ООН, доходы исламистов от «взимания подати» с продавцов опия в конце 2010-х колебались, составляя в среднем по $300 млн в год. В представлении самих талибов это был допустимый налог с беззакония. Так что они без зазрения совести брали грязные деньги на свои идеалы.
После захвата Кабула в августе 2021 «Талибан» вновь объявил войну опию. «С нынешнего момента никто не будет участвовать в этом [торговле наркотиками], никто не станет заниматься их незаконной переправкой», — провозгласил представитель победителей Забихулла Муджахид. Без промедления цены на опиаты взлетели вдвое. Но очень скоро возвратились к прежним отметкам: оказалось, что переходить от слов к делу талибы просто не готовы.
Сегодня новые власти проводят показательные рейды в притонах Кабула, где задерживают наркозависимых и препровождают их на глазах у всех в столичный реабилитационный центр имени Ибн Сины. Но за пределами главного города положение не меняется. В отсутствие денег планомерная борьба против наркомафии не ведется, потому что опасна для самого выживания талибского режима. Поэтому в его руководстве склонны не к принципиальности, а к компромиссам. Как рассказал в интервью ТАСС ведущий эксперт российского Центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко, после смены власти некоторые из руководителей преступного бизнеса вовсе не попали в тюрьмы, наоборот, получили назначения от новой власти.
Массовая миграция — после прихода талибов к власти Афганистан покинули самое меньшее сотни тысяч человек — играет новому правительству на руку. В условиях чрезвычайно высокой рождаемости (4,6 ребенка на женщину) азиатская страна избавляется от тонкого среза европеизированного населения, не готового принять возвращение к правилам шариата. Под впечатлением от отъезда сторонников Запада остающимся проще согласиться с исламистскими контрреформами, которые разворачиваются у них на глазах; с тем, что возможности для ведения нерелигиозного образа жизни сокращаются, а Афганистан возвращается на два десятилетия (или многие столетия) назад.
Несмотря на обещания соблюдать права женщин и меньшинств, талибы делают это лишь тогда, когда считают нужным. Всего несколько месяцев понадобилось им, чтобы вопреки примирительным заявлениям ограничить право девочек на образование, женщин — на работу (она разрешается, лишь если отсутствуют претенденты-мужчины) и передвижение в одиночку (на больших расстояниях это более невозможно), молодежи на досуг, а религиозных меньшинств — на спокойную жизнь.
Внимание афганцев от урезания их базовых прав отвлекают точечные расправы над людьми, служившими свергнутому правительству, а также их родственниками. Талибы давали обещание воздержаться от мести, но слова своего не сдержали. Убийства побежденных противников ожесточают тех, кто может держать в руках оружие. Для них открывается возможность присоединиться к сторонникам светского правления из Фронта национального сопротивления во главе с Ахмадом Масудом или перейти на сторону «Исламского государства» (запрещено в России), собирающего силы в тени. Талибы отзываются об опасностях с этой стороны пренебрежительно. Но факты говорят об обратном. Крупный теракт, устроенный игиловцами осенью в Кундузе, подтвердил их способность совершать спланированные атаки, равно как и готовность идти до конца. ТАСС попросил прокомментировать расстановку сил между Масудом, продолжающим борьбу на части Панджшера, ИГ и талибами ведущего эксперта российского Центра изучения современного Афганистана Андрея Серенко.
«В Афганистане ИГ — до сих пор загадочное явление. Оно не едино. Под этим именем выступают сразу несколько сил. Есть среди них игиловцы беспримесные — наследники уничтоженного «халифата». Есть те, кто связан с Пакистаном. Есть люди группировки Хаккани, входящей в структуры власти талибов. Это необычно, но такова местная политическая жизнь: талибов разъедают внутренние противоречия, для разрешения которых все средства хороши. В том числе создание отрядов под флагом ИГ, нацеленных на ослабление внутреннего конкурента. Есть иностранцы, заброшенные судьбой в Афганистан и выступающие под знаменем ИГ, среди таких много уроженцев постсоветского пространства. Есть просто освободившиеся уголовники. И можно прогнозировать: найдутся талибы, которые станут переходить в ИГ, образуя там еще одну «фракцию». Интересный факт: с некоторых пор у игиловцев появились деньги. Воевать на их стороне для многих становится выгоднее, чем служить талибам, ведь лучше $250–300 месяц, чем получать вознаграждение мукой», — говорит Серенко.
По его словам, силы сторон станут яснее в ближайшие месяцы, когда традиционно на протяжении многих лет обостряются боевые столкновения. «Речь о весне. Весной возобновляется «сезон столкновений», ведь зимой воевать неудобно. Талибам предстоит иметь дело с тремя угрозами: Фронтом национального сопротивления Масуда, всеми вариантами ИГ и отколовшимися разочарованными талибами, не принадлежащими к этническому большинству пуштунов. Ответить на эти вызовы будет непросто. Ведь у «Талибана» нет авиации, чтобы наносить удары с воздуха, нет спецназа. Свергнутые в августе власти — президент Ашраф Гани — не справились потому, что им не хватило ресурсов удерживать все провинции одновременно. У талибов ресурсов сейчас даже еще меньше. «Талибан» может захлебнуться в количестве вызовов, с которыми столкнулся, ведь захватывать территорию — это одно, а удерживать ее — совсем другое», — резюмирует эксперт.
Противостояние в Афганистане, продолжающееся уже 40 лет и заходящее на новый виток, далеко от завершения, как и прежде.
Игорь Гашков