СМИ продолжают обсуждать террористические нападения в Барселоне и Камбрильсе 17 августа. Единственный выживший после взрыва в лаборатории-погребе сотрудничает со следствием, сообщает La Repubblica. El Pais публикует репортаж из марокканского Мрирта, где родились четверо из предполагаемых джихадистов. The Washington Post анализирует, что связывает Барселону и Шарлотсвилль.
«В расследовании по поводу ячейки из Риполя есть фигурант, который говорит, и это позволило следствию сделать скачок за 72 часа, прояснить существование и ключевую роль имама Абдельбаки ас-Сатти. Этого мужчину зовут Мохамед Хоули Чемлал (Mohamed Houli Chemlal)», — сообщает спецкор La Repubblica в Барселоне Карло Бонини. Этому мужчине 21 год, он родом из Мелильи. «Он единственный выживший после взрыва в лаборатории-погребе боеприпасов в Альканаре», — говорится в статье.
Журналист поясняет: «Только Мохамед знал, кто был в том доме в момент взрыва (…). Он даже направил работу экспертов-криминалистов среди груд обломков и железок от разорванных газовых баллонов (120 штук) в поисках того, что осталось от обуглившихся ошметок, принадлежащих как раз трем различным телам. Мохамед хорошо помнит, кем они были, так что каталонская полиция официально заявила, что, хотя еще не завершены тесты ДНК, «по крайней мере двое из трех мужчин, находящихся в розыске, несомненно, идентифицируются с человеческими останками в Альканаре».
Как рассказал Бонини источник из разведки, в течение трех дней тот факт, что Чемлал пошел на сотрудничество, являлся одним из самых охраняемых секретов расследования. Теперь секретность снята, и во вторник Мохамед предстанет в Мадриде перед антитеррористическими следственными судьями Национального суда Испании вместе с другими арестованными.
Установлено, что большая часть из 12 мужчин ячейки ездила в Марокко во второй половине июля этого года и вернулась туда в первой половине августа. Почти все они родом из Мрирта, городка с 30-тысячным населением во внутренней части страны.
Были также восстановлены передвижения в Бельгии имама ас-Сатти.
Что касается фургона, который был использован на улице Рамбла, это кладезь судебных улик, как отмечает Бонини, «отпечатки имеются на руле, на переключателе скоростей, на приборной панели». Хотя в арендованном транспортном средстве отпечатки пальцев не обязательно принадлежат тому, кто его вел последним, в данном случае они могут стать решающей уликой, чтобы установить, что за рулем фургона был мужчина, которого в этом подозревают, — Юнес Абуякуб. Этот человек еще на свободе, за ним охотятся на протяжении двух дней вдоль границы между Каталонией и Францией, говорится в статье.
Корреспондент El Pais Франсиско Перехиль побывал в марокканском городе, где родились четверо из предполагаемых джихадистов, причастных к недавним терактам в Барселоне и Камбрильсе. Город называется Мрирт, в нем 30 тыс. жителей.
Прибыв в Мрирт, корреспондент разыскал родственников 22-летнего Юнеса Абуякуба, который подозревается в управлении фургоном, совершившим наезд на людей на улице Рамбла. При этом полицейские сказали журналисту: «Пожалуйста, расскажите вашим читателям, что этот регион абсолютно не затронут заразой, люди тут хорошие. А это было исключение, здесь мы никогда ничего подобного не видели».
«Родственники и друзья террористов тоже не отклонялись от сценария, — пишет Перехиль: — 80-летний Акбуш Абуякуб, дедушка предполагаемого террориста, попросил прощения за случившееся и сказал, что преступление, которое было совершено, не имеет ничего общего с марокканской культурой и традицией. Все уверяют, что Юнес уехал из Марокко в юном возрасте. Дед заявил: «Мой внук не доучивался здесь. Он учился в Испании».
35-летний Мохамед Абуякуб, живущий в испанском Риполе, был знаком со всеми четырьмя террористами, которые родом из Мрирта. «Это были очень спокойные люди, — рассказал он. — Все четверо прекрасно говорили по-испански и по-каталански. Я никогда их ни в чем не подозревал. Ни в Риполе, ни здесь». Мохамед уверен: «Я считаю, что их уговорил имам Риполя [Абдельбаки ас-Сатти]».
Журналист также посетил деревню Агбала, в 100 км от Мрирта, где родился Муса Укабир — один из джихадистов, ликвидированных полицией в Камбрильсе. «Исламисты используют несовершеннолетних в своих целях, — заявил Насер Буядномма, местный житель. — Муса Укабир был несовершеннолетний, 17 лет. Что может знать о мире такой мальчишка? У этих детей в голове пусто, а ИГИЛ* заполняет эту пустоту».
Журналист отмечает: большинство тех, кто сумел вырваться из нищей Акбалы, чувствуют себя в Испании хорошо, и «никто не хочет, чтобы ислам путали с терроризмом». «Всякий, кто убивает без разбора, — не мусульманин», — сказал Удсахия.
После теракта в Барселоне отношение к мусульманам в Испании вряд ли изменится, считает обозреватель Sueddeutsche Zeitung Томас Урбан, при этом призывая учесть «ошибки политики».
«Испания и ее жители не первый раз сталкиваются с терроризмом. 13 лет назад, когда в результате теракта вблизи мадридского вокзала Аточа погиб 191 человек, Испания не впала в истерику. И сегодня не слышно тех, кто призывал бы к возмездию и репрессиям», — пишет автор.
Вероятнее всего, полагает журналист, испанские политики будут продолжать делать ставки на двойную стратегию: «будет осуществляться жесткий контроль над потенциальными исламистскими террористами и ограничиваться приток мигрантов», а «тем мусульманам, которые уже проживают в стране, будет предложено больше возможностей для интеграции в общество».
За годы, прошедшие после теракта в Аточе, в Испании не было зафиксировано случаев нападения на мечети или исламские культурные центры. Автор связывает это в первую очередь с «умной политикой, которую проводят ведущие представители мусульманского сообщества в стране: они подчеркивают свою лояльность и ценность преимуществ демократического правового государства».
«Лишь незначительная часть из 2 млн мусульман, проживающих в Испании, считает себя джихадистами. И для них, по сути, решающую роль играет не религия, а совокупность причин социального характера: практически все экстремисты — это те, кто (…) из-за низкого социального статуса попадает на задворки общества, нередко не имея шансов и в личной жизни», — отмечает Урбан.
«Тем не менее, — продолжает журналист, — испанские политики допустили в выстраивании демократического порядка ту же кардинальную ошибку, что и их французские коллеги. Они недооценили значимость религии как ориентира для выходцев из стран Магриба. (…) Радикальные имамы воспользовались этим вакуумом — и один из них, видимо, стал авторитетом для террористов, устроивших атаку в Барселоне», — говорится в статье.
В Испании люди пытаются понять мотивацию десятка молодых людей, разработавших теракты в Барселоне и Камбрильсе, а в США полиция изучает биографию 20-летнего уроженца Кентукки Джеймса Филдса-младшего, въехавшего на машине в толпу протестующих в Шарлотсвилле, пишет журналист Адам Тейлор во внешнеполитическом блоге The Washington Post.
В маленьком испанском городе Риполь, как сообщают журналисты The Washington Post Суад Мехеннет и Уильям Бут, местное сообщество само теряется в догадках, как их дети смогли принять участие в атаке, ответственность за которую взяло на себя «Исламское государство»*. Отец двух мужчин, принявших участие в терактах, назвал своего старшего сына «проблемным» ребенком, дравшимся в школе, хотя, по его словам, его больше беспокоили наркотики, чем религия, передает автор.
Биография Филдса в Кентукки стала темой для другой статьи журналистов The Washington Post, и снова были обнаружены свидетельства неблагополучия: борьба с психическим заболеванием и многочисленные сообщения о том, что Филдс третировал свою мать-инвалида.
Что связывает два эти инцидента?
«Хотя не существует «универсального» типа личности, который в итоге приводит к радикализации, изолированные молодые люди являются очевидными и частыми целями вербовки радикальных группировок, предлагающих объяснения проблем их жизни», — отмечает автор. Как писал давний исследователь терроризма Джейсон Берк, приверженцев ИГИЛ* и крайне правых в Америке роднит «извращенное чувство обиды».
«Угроза насилия, которая исходит от ИГИЛ* и крайне правых группировок в конечном счете исчезнет или преобразуется в какую-либо другую идеологию. Однако угроза, которую представляют собой радикализированные молодые люди вообще — и наши сегодняшние трудности с тем, чтобы предотвратить их превращение в экстремистов, — вот что должно беспокоить нас в долгосрочной перспективе», — считает Тейлор.
