Сегодня уже забылось и мало кто об этом вспоминает – как и когда началась та весна, которую назвали «арабской». Она распустилась кровавым цветом сотен погибших, растоптанных на площадях, растерзанных судьбами. Та весна началась 17 декабря 2010 г., когда от отчаяния и нестерпимого унижения поджег себя Мухаммед Буазизи, продававший на тележке овощи в затерянном в глубине Туниса местечке Сиди Бузид. Весна прорвалась в январе-феврале 2011 г., когда бурные волнами одно за другими проходили выступления на площади Тахрир, в Иордании – «день гнева», в Сирии, следом в Ираке, на Бахрейне на Жемчужной площади, в Ливии, в Йемене. Что это была за весна?
Тогда по горячим следам все в один голос называли эти события взрывом поколения Твиттер, широких слоев молодежи против социальной несправедливости, разрыва уровней жизни правящей элиты и основной части населения, против чудовищной коррупции и безработицы. Этот бурный поток неожиданно поднял, едва ли не вопреки силе инерции, а, скорее, под напором общей динамики на загривок мощной волны силы традиционного консервативного ислама. Политические светские партии в этот решающий момент были поглощены личным соперничеством за лидерство и власть.
Триумф исламских партий, а это, прежде всего, в Египте организация «Братья мусульмане» и «ан-Нахда» в Тунисе, был недолог: их руководство не имело опыта управления государственными структурами. Хотя они и понимали, но не хотели признать, что их время ушло, а молодежь, составляющая более половины общества, рвется вперед и неизбежно будет противиться их затягиванию назад, в средневековье, в схоластику догм, в оковы замшелых традиций.
Настал период новых бурных взрывов и выступлений, и весь Арабский Восток превратился в один постоянно действующий вулкан. Сила его извержения во много крат увеличивалась в результате подстрекательских действий западных стран, действовавших по излюбленной формуле «разделяй и властвуй». А эту практику на Арабском Востоке не забыли и убеждены, что многие сегодняшние беды и проблемы выросли из того периода, когда их территории безжалостно кромсали по живому, разрывали на части соперничающие между собой великие державы в схватке за богатые природными ресурсами земли этого региона.
И что особенно важно, «арабская весна» многократно усилила резонанс от событий, прошедших незадолго от этого в Заливе, когда после вторжения США в Ирак в 2003 г., вместо правящих на протяжении десятилетий суннитов, к власти в Багдаде усилиями американцев были приведены представители шиитского большинства. Тем самым был нарушен, сформировавшийся в Заливе на протяжении многих лет, хрупкий баланс сил. США за несколько недель разломали один из самых сложных, существовавших в мире политических ландшафтов. Это было подобно смещению тектонических пластов, что привело в движение всю и без того сейсмически опасную и в прямом и в политическом смысле территорию зоны Ближнего и Среднего Востока.
Особая драматическая роль в «арабской весне» выпала на долю Сирии – ключевой стране региона, где сходятся нервные окончания узловых проблем в силу ее стратегического положения в восточном Средиземноморье и вблизи от Персидского Залива.
Развитие событий в сирийском кризисе, вопреки расчетам Запада на быстрое падение режима и успех оппозиции, пошло иным путем. Вряд ли в американские планы входило прямое содействие перевоплощению банд боевиков сирийской оппозиции в композит страшного мутанта ИГИЛ, хорошо вооруженные боевые группы которого овладели частью территории Сирии, Ирака, провозгласив вслед за этим создание Исламского Халифата – структуры, не имеющей аналогов до сих пор на Ближнем Востоке. Предводители ИГ называют главной целью установление традиционного справедливого исламского государства и борьбу против США, других стран Запада, «продажных» арабских монархий. Ныне боевики ИГ, совершая зверские расправы с иноверцами и по ходу дела со всеми, кто оказывается у них на пути, расширяют ареал своих действий на Северную Африку. Эта террористическая структура не сама по себе появилась на арабской почве, она была выращена, как эмбрион в пробирке, с расчетом на то, что превратится в послушного робота-исполнителя целей своих спонсоров США и некоторых арабских монархий. Но вышло все иначе. Сегодня опасность, исходящую от ИГИЛ квалифицируют, в том числе, с высоких трибун международных организаций, в качестве первоочередной угрозы миру. Как противостоять этой угрозе? И каковы причины и корни подъема исламского радикализма?
Некоторые ученые предлагают в этом плане вновь обратиться к «пророчеству» известного историка Самуэла Хантингтона о том, что ХХI-е столетие будет веком столкновения цивилизаций. Впрочем, об этом писал ранее Р. Киплинг: «Западу и Востоку не сойтись».
«Хантингтон был прав, – утверждают многие исследователи. – Нынешние события – это столкновение между западной цивилизацией, завершающей свой цикл и отходящей в прошлое, и восточной, вступившей в новый цикл возрождения». На данном историческом отрезке в первой четверти ХХI века на мировую авансцену выдвинулась и набирает силу исламская цивилизация. Одно из проявлений противоборства цивилизаций – исламский радикализм, контуры которого обозначились в ходе волны арабских революций и материализовались в образе ИГИЛ как средства активной воинственной защиты исламских ценностей.
В современных условиях это – реакция на агрессивные действия Запада, прежде всего США, на насильственную вестернизацию, на их попытки навязать исламской Умме, в том числе посредством военной силы, порядки, ценности, постулаты, образ мышления, которые народам Востока духовно неприемлемы и во многом противоречат предписаниями Исламской Веры. По сути ИГ – это одно из проявлений реакции Востока на попытки западной цивилизации – точнее его ядра, так называемого сверхобщества с лидирующей ролью англо-саксов, провести новую колонизацию мира. В нынешних условиях Запад осуществляет то, что ныне получило название как гибридная колонизация, в которой используется широкий арсенал средств – от классического варианта внешней агрессии до «мягкой силы». Суть в том, что для мировой сверхэлиты, а это максимум «золотые пятьсот миллионов» (и вовсе не «золотой миллиард», как пытаются внушить доверчивой публике), мир является объектом колонизации, необходимой для поддержания исключительно высоких стандартов, качества жизни и сохранения долларовой империи. Таранным механизмом колонизации ХХ-ХХI века является глобализация – то есть стирание границ для беспрепятственного перемещения товаров, капитала, манипуляции средствами массовой информации.
Исламский радикализм как явление – это во многом отвержение широкими массами мусульман колонизации англо-саксов и Запада в целом, прежние накаты которой сохранены в генетической памяти народов, и, как следствие, противодействие нынешней новой ее волне будет приобретать все более широкий характер.
Вместе с тем, следует отметить, что росту исламского радикализма способствовала несостоятельность арабского светского национализма. Кроме того, процесс радикализации в исламе связан с общим низким социально-культурным уровнем масс мусульман, и возможно самое главное – с сохраняющейся в большинстве мусульманских стран закостенелостью, архаичностью и догматизмом, превалирующих в современном подходе к мусульманскому учению, с сохранением обрядов, ритуалов, традиций, находящихся в явном противоречии с современностью. В ХV-ХVI вв. Европа пережила эпоху Реформации, и этот процесс проходил в жестокой борьбе с мракобесием, косностью, сопровождался изуверствами инквизиции, убийствами священников, сжиганием церквей, уничтожением книг, кровопролитными войнами. Аналогичный процесс проходит в мире ислама. История повторяется: борьба за идеи прогресса неизбежно сопровождается кровопролитием. Ислам как совокупность взглядов и религиозная практика нуждается в реформации, в открытии пути к свободе, к обсуждению вопросов адаптации вероисповедания к изменяющимся условиям современности.
По сути, архаичен не ислам, а то, как его трактуют определенные круги и деятели в исламском мире, частично по инерции, но в основном в целях сохранения властных структур, подчинения им масс мусульман, и в практических материальных интересах. Столкновение новых тенденций и архаизма усиливает разрыв и толкает массы верующих к крайностям.
Борьба с исламским радикализмом, и в конкретном плане с ИГ, только путем силы, тем более военной, бесперспективна. Даже некоторые успехи в погашении отдельных очагов, районов сосредоточения сил, не говоря уже о том, что неизбежно будут сопровождаться большими человеческими жертвами и разрушениями, могут привести лишь к еще большему ожесточению, обострению конфликтных ситуаций, перемещению отрядов боевиков в другие районы и, кроме того, толкать исламские экстремистские группы к еще большему числу терактов против Запада. В итоге влияние ИГ может лишь усилиться, и при этом возрастет элемент непредсказуемости действий террористов. Продолжение курса Запада в борьбе с ИГ путем бомбовых ударов и военных операций лишь усилит размах и масштабы противостояния, превращая его в перманентную войну.
В России нет исламского радикализма в тех формах и масштабах, в каких он существует на Ближнем Востоке. Это не означает, что вообще нет отдельных экстремистски настроенных групп. Но большинство их связано с центрами за границей, многие «вирусы» религиозного экстремизма завезены студентами, возвращающими после обучения в исламских учебных заведениях, прежде всего в Саудовской Аравии.
В борьбе с исламским радикализмом история и опыт мусульман России могут быть весьма полезными и поучительными. В большинстве своем мусульманские общины России сумели избежать закостенелости в восприятии постулатов ислама, развивая их теоретическую трактовку и ритуальную практику сообразно общественному прогрессу. Это стало возможным благодаря тому, что на протяжении современной истории мусульмане России не остались на обочине общего процесса поступательного развития, не изолировались от основной части населения, несмотря на существовавшее внутри многих общин противодействие этой тенденции. Мусульмане были естественной частью населения и развивались вместе и как неотъемлемая часть всего российского общества. В их среде происходили глубокие социальные перемены, способствовавшие культурному, социальному, материальному прогрессу. К концу ХIХ века после нескольких веков органического существования в составе России мусульманских регионов Поволжья, Приуралья, Сибири, и после присоединения Кавказа и Крыма сцементировался сверхпрочный композит русско-мусульманских связей.
Это помогло мусульманам России придти к необходимости реформаторства ислама и практически во многом реализовать этот процесс, хотя в разных мусульманских общинах он проходил в различных формах и масштабах.
Ведущую роль в этом сыграла, поднявшаяся в ряде районов проживания мусульман России, плеяда образованных, широко мыслящих, ярких динамичных людей, обладавших острым чувством патриотического и национального сознания. Это – Исмаил Гаспринский, Шихабуддин Марджани, Габдерашид Ибрагимов, Зайнулла Расулев, братья Буби и Зияутдин Камали, Шамсутдин Культяси, Габдлла Апанаев, Муса Ярулла Бигиев и многие-многие другие.
Они ратовали за свободу мышления, научных поисков, идеал свободно мыслящего человека, делали упор на веротерпимости. Реформаторы отстаивали «право и джтихада», то есть право на самостоятельное суждение на базе Корана по разным религиозным и юридическим проблемам Уммы, развивали, предлагали меры по упрощению мусульманского культа.
Передовые мусульмане-просветители России исходили из того, что решение основных проблем российских мусульман было связано с их религиозным самоопределением. Всеохватывающий характер ислама, являющегося не только религией, но и философией, мировоззрением, нормой поведения и образом жизни, предопределял начало любой реформы в мусульманском обществе реформой религиозной. Надо было отказаться от схоластики, догматизации таклида – традиции, бессмысленного соблюдения обрядов в неадекватных условиях, от самоизоляции мусульман и открыть свободу интерпретации Корана и хадисов, дав тем самым импульс подлинному возрождению первоначальной чистоты ислама.
Первоочередное значение в своей просветительской деятельности они придавали ликвидации неграмотности, образованию молодежи, развитию науки. (В конце ХIХ века из 14 млн мусульман России грамотных было менее 1 млн, русским языком владели около 10 тыс., а читать на нем могли только 4 тыс.). Основным локомотивом этого процесса реформирования была новая методика образования, которую выработал и предложил пользовавшийся огромным авторитетом образованнейший человек своего времени крымский ученый Исмаил Гаспринский (умер в 1914 г.).
Характерной чертой мусульманских просветителей России является то, что в большинстве своем они выступали за реформаторский, а не революционный метод осуществления преобразований, без давления и насилия, и главное – при сохранении неразрывных связей с Россией. Они воспринимали русский язык и культуру как цементирующий материал для консолидации Уммы и ее прогресса, постоянно подчеркивали в своих выступлениях, что «для мусульманских народов русская культура более близка, чем западная».
Мусульманские просветители, прекрасно осведомленные о методах и тяжелых последствиях колониальной политики западноевропейских государств для народов Востока, относились к Западу с большой настороженностью. Вот как они об этом писали в своих работах и публикациях: «Навязать Востоку западную цивилизацию – лишь удвоить нищету человека Востока. От этого он не станет ни восточным, ни западным, но чем то средним со всеми слабостями одного и без положительных качеств другого. Их цель – грабить экономически весь Восток, ослаблять Россию периодическими войнами с мусульманами, снаряженными оружием «западных друзей».
В долгой истории России были периоды противостояния народов, но гораздо более длительными – периоды мирного сосуществования, взаимного плодотворного взаимодействия и взаимовлияния. В формировании естественной идентификации и в том числе современной парадигмы евразийства важную сцепляющую роль сыграли мусульманские народы в силу их вклада и органичного участия в политической, экономической, духовной жизни российского государства.
«Многие века заставляли Россию роднится с Востоком: мешались кровь, верования, обычаи, заботы; одни и те же светлые дни, и времена невзгод вложили одну и ту же думу в сердце русских и восточных людей, которых в России многие-многие миллионы, и которые, будучи таким образом связаны своей жизнью с Россией, связаны в то же время и с дальним нерусским Востоком. Подобными путями, незримо, русская мысль сказывается и в странах отдаленных, и вековая солидарность жизни России и Востока делает для России доступнейшими его заветные думы». Эти глубокие мысли, высказанные в прошлом веке выдающимся русским востоковедом азербайджанского происхождения Мирза Мухаммедом Али (Александр Касимович), как никогда правдивы и актуальны сегодня, когда и Россия, и страны мусульманского Востока переживают сложный момент своей истории.
Марина Рогова, научный сотрудник Центра партнерства цивилизаций ИМИ МГИМО (У) МИД РФ
09.06.2015
Источник: ru.journal-neo.org
